Ядовито улыбнувшись, я перебиваю его:

– Никто из ребят не согласился, и теперь ты сам говоришь, что дело близко, и я к нему пойду, не зная никого из его ребят?

Он принужденно улыбается и продолжает:

– Это ничего. Абулфазлу не хватает гранатометчика, ты это возьмешь на себя.

Я опускаю голову. Он макает в воду новую печенинку и жует ее. Спрашивает:

– Значит, согласен?

– Это принудительно? – спрашиваю я. Хочу его загнать в угол. Он отвечает:

– Твоя работа в его взводе будет полезной.

Не знаю, почему у меня не хватает мужества прямо сказать ему, что я отказываюсь. Я весь горю. Я ждал, что буду вместе с ребятами: с Мехди, Масудом, Мирзой и Али. А теперь всё это рушится. Я встаю. Он настаивает:

– Так ты согласен?

Я молча сую ему руку и выхожу из палатки.

– Он один там, – продолжает Хусейн. – Ты поможешь ему.

Я ухожу, не отвечая, но он хватает меня за рукав.

– Так пойдешь к нему?

Я не отвечаю, и он говорит:

– Ну, дело твое. Иди в первый взвод и скажи Мехди, чтобы добавил тебя в список.

Я так раздражен, что даже эти слова меня не успокаивают. Плетусь к палатке первого взвода. Солнце на миг выглядывает из плотных серых облаков: после полудня небо затянуло. То тень накроет землю, то солнце проглянет – никакого сходства с великолепием утреннего небосвода. Даже дождик накрапывает. Взводные колонны одна за другой уходят для занятий в холмы и овраги. Из-за палатки первого взводы слышны громкие крики: играют в футбол. Командир взвода Мехди сидит на камне, и с его мягкой каштановой бородки течет пот. Волосы на лбу всклокочены. Увидев меня, движением головы спрашивает, как дела. Я подхожу и без всякого выражения объявляю:

– Направлен в первый взвод.

Он улыбается, и на щеках появляются мокрые складки. На поле Мирза неуклюже бросается туда-сюда за мячом, а, увидев меня, забывает про мяч. Подбегает к незнакомому мне вратарю и кричит ему:

– П-покинь по-поле! Наш иг-грок п-пришел. Ура!

Мехди говорит мне:

– Входи в игру.

Я выхожу на поле, и Мирза громко кричит:

– Н-нач-чинаем иг-грать за-заново!

* * *

Мехди окликает меня. Я говорю Мирзе:

– Поставь кого-нибудь вместо меня.

Рукавом вытираю пот со лба. Мехди говорит мне:

– Зайдем в палатку.

Когда я вхожу в палатку, несколько человек, незнакомых мне, смотрят на меня с любопытством. Один из них сидит прямо перед входом и зашивает дыру в гимнастерке; он улыбнулся мне с выражением, показавшимся мне бессмысленным. Он совсем маленького роста; кажется, ему не больше шестнадцати. Лицо круглое, лунного цвета. Большинство ребят ушли играть в футбол, и в палатке почти пусто. На керосиновой печке – большой чайник. Масуд, с засученными рукавами, выставляет на большой поднос пластмассовые красные кружки. Мы садимся в углу палатки, и Мехди достает свою красную тетрадь. В ней записаны имена всех ребят, и он спрашивает меня:

– Кем мы тебя запишем?

– Без разницы, – отвечаю я. – Тем, кто больше нужен взводу.

Я обеими ладонями вытираю с лица пот. Вяло улыбаясь, Мехди говорит:

– Будешь в мобильном резерве. Хусейн сказал, во время наступления ты ему понадобишься.

Я резко спрашиваю:

– Он сказал тебе, что посылает меня в первый взвод?

– Сказал так: если согласишься, пошлет тебя к Абулфазлу, если нет – то в первый взвод.

Меня зло берет от того, как он говорит со мной. Мне кажется, что меня обманывают. Мехди говорит луноликому пареньку, сидящему у входа:

– Пойди посмотри: есть ли кто в оружейной палатке батальона? Если есть, скажи: Насер-ага придет получать оружие. Скажи, чтобы ему выдали складной «Калашников».

Паренек быстро собирает свое шитье и подходит ко мне, с милой улыбкой говорит мне:

– Салам!

Суетливость его движений рассмешила меня, но я не подал вида. Мы жмем друг другу руки, и он говорит:

– Пойду, посмотрю, есть там кто-нибудь или нет.

Зачем он это сказал, я не понимаю. Он выскакивает из палатки наружу, а Мехди кричит ему вдогонку:

– Расул… Расул!

Возвращается.

– Скажи, чтобы и штык ему выдали.

Паренек, – а я теперь знаю, что его зовут Расул, – кивает, и вот мы слышим топот его ног: он убегает. Масуд наливает чай в кружки и приносит нам поднос. Густой пар поднимается и курится в воздухе, потом исчезает. Масуд говорит:

– Аллах Всемогущий, ты только посмотри! Я и Мирза дневалим, но я ему приношу чай. А отказаться духу не хватает – чувствую, он такое со мной сделает…

Со смехом я поднимаю руку и провозглашаю:

– Бойся гнева Мирзы!

Мы берем чай, и Масуд уходит. Мехди начинает говорить со мной о ребятах и об экзаменах, и тут является запыхавшийся Расул.

– Они на… на месте. Идите скорее… Получайте! Я сказал им, чтобы вам выдали лучшее оружие. Скорее идите, а то как бы…

– Он сам знает, что делать, а ты лучше иди-ка сюда!

Я оглядываюсь и вижу мужчину в годах, который подзывает Расула. Мужчина улыбается мне с каким-то непонятным значением. Мехди говорит:

– Вставай, иди, получай.

Он выходит со мной из палатки. Расул тоже сопровождает нас, торопливо и озабоченно объясняет:

– Я им сказал приготовить оружейную ведомость для вас. Всё вам выдадут… В общем, если хотите, я с вами пойду…

– Он сам всё знает! – Мехди, улыбаясь, прерывает Расула, потом добавляет для меня: – Иди, получай!

Мирза еще на футбольной поле. Те, которые не играют, сидят вокруг подноса. Я иду к оружейной палатке. Получаю автомат и расписываюсь в ведомости, получаю и всё остальное. Когда возвращаюсь, уже все сидят вокруг подноса. Али машет мне издали рукой, потом берет с земли камень и бросает в меня – я уворачиваюсь.

– Ах ты наемник американский – мобильный резерв!

Я выхватываю штык из ножен и бросаюсь на Али. Расул аж подпрыгивает от радости. И ребята смеются. А Али держит в руках чашку с чаем, но с места не двигается. Но когда видит, что я действительно целю штыком ему в живот, вдруг выплескивает в мою сторону чай и бежит. Мирза, сам не свой, кричит:

– П-прикончи его в жив-вот! К-клянусь п-праведным Аб-басом, я б-беру на с-себя г-грех!

Остановившись, я говорю:

– Видал, Ага-Мирза, видал, как твой друг драпает?

Он смотрит мне в глаза и отвечает:

– Во-во им-мя Аллаха – слав-ва тебе!