Я просыпаюсь. Весь дрожу, а мое лицо мокро от пота. Хватаюсь за отвороты спального мешка и пытаюсь натянуть его на себя. Оглядываюсь вокруг. Надо мной в кошачьей позе сидит Расул и смотрит на меня во все глаза. Возбужденно дрожащим голосом сообщает:

– Мехди… Мехди-ага говорит, срочно к нему идите, дело к вам есть…

Страх заставляет меня прервать его:

– Где Али?

– Вон он, – Расул показывает в конец палатки. – Спит. Не проснулся еще… Вставайте, Мехди-ага сказал, срочно к нему. Как хорошо всё, грузовики…

Я сажусь. Всё тело в поту, а сердце всё еще колотится.

– Грузовики приехали… Три автобуса приехало! Мы уезжаем. Уезжаем отсюда…

Звон его голоса, словно рашпилем, дерет мои нервы.

– Где это? – спрашиваю я.

– Что? – переспрашивает он и всплескивает руками. – Грузовики?.. Там у палатки каптенармуса. Ага-Мирза и Ага-Абдулла тоже пошли сдавать вещи. Спальники свои…

Его многословие выводит меня из себя. Я раздражен, непонятно, чем, и во рту горечь.

– Не знаешь, что у него за дело ко мне?

– Думаю, и вас хочет отправить, – отвечает Расул. – Ведь знаете же, дело в том…

Хлопнув его по плечу, я останавливаю его:

– Беги скажи, что я иду.

Одним прыжком он покидает палатку. Я вылезаю из спальника. Мне не по себе, и всё тело словно избито. Холодно. Надеваю бушлат, скатываю и завязываю спальник и выхожу из палатки. Холодный ветер хлещет в лицо. Небо затянуто плотными тучами, и похоже, что пойдет очень сильный дождь. Дождь того типа, от которых сходят сели и которыми всё заливает и смывает прочь. Я вижу Мехди и Масуда. Масуд, склонив шею, умоляет о чем-то. Ветер доносит обрывки его слов:

– …Я еду… лагерь… Прошу тебя…

Мехди, увидев меня, вяло улыбается. Ветер треплет его челку. Я подхожу, и он берет мою руку и объявляет:

– Выдвигаемся в тактический лагерь.

Он говорит это без всяких пояснений, видимо, желая смутить меня. Но я не смущаюсь, а безразличным тоном спрашиваю:

– Когда?

– Вы едете сейчас, – отвечает он удивленно. – С Абдуллой, Али и Мирзой. Поставите палатку, а батальон снимется после наступления сумерек.

Я не могу удержать зевок, потом спрашиваю:

– А этот тактический лагерь где вообще?

– Потом поймешь! – отвечает он. – Иди собирай вещи и сдавай каптенармусу. Только необходимое возьми с собой. Сюда больше не вернемся.

Масуд, который всё время молчал, добавляет:

– Да и я ведь с ними поеду.

Я делаю шаг в сторону палатки, и Мехди спрашивает меня вдогонку:

– Ты что такой? Что случилось?

– Только что проснулся, и всё, – отвечаю я.

Я возвращаюсь в палатку и вижу, что ребята еще спят. Открываю рюкзак, а Расул присаживается рядом. Всё, что в рюкзаке, вываливаю на одеяло. Расул головой водит, как маятником, потом спрашивает:

– А можно мне с вами поехать?

Если я ему отвечу, то начнется поток новых вопросов, поэтому я молчу. Кладу в свой мешок комплект нового белья. Расул негромко, но так, чтобы я слышал, бормочет:

– Как хорошо бы, если бы я мог с вами поехать!

– Так скажи это командиру взвода, – советую я. – Мехди-ага здесь рядом.

– Говорил, он не согласен, – Расул смотрит на меня исподлобья. – Но как хорошо было бы, если бы я мог с вами… Ведь вот Ага-Абдулла тоже из новеньких, а едет…

Вдруг он с оживлением восклицает:

– А хотите, я ваш мешок сдам? Отнесу – мне нетрудно. А вы тут занимайтесь своими делами.

Я опускаю голову, потом смотрю ему прямо в глаза. Неестественно улыбаюсь и говорю:

– Нет, я сам сдам. Спасибо тебе!

Те вещи, которые я не беру, я свалил в рюкзак и, не глядя на Расула, встаю и выхожу из палатки. И слышу у себя за спиной, как он возбужденно говорит кому-то, что пришли грузовики и что мы снимаемся.

Возле палатки каптенармуса несколько человек стоят в очереди. Тот пузатый сидит в палатке и принимает рюкзаки. Смотрит на меня хмуро и, взяв мой рюкзак, кидает его на кучу других, сваленных позади него.

– Мой личный жетон готов? – спрашиваю я.

Повернувшись к следующему, он отвечает мне:

– Нет!

Я намеренно, чтобы досадить ему, продолжаю стоять перед ним, не сводя глаз с его пуза. И думаю о том, что, если бы не ремень, это пузо провалилось бы глубоко в его штаны.

– Следующий! Сдавай рюкзак.

Я возвращаюсь. Тучи еще больше сгустились, и издали слышен гром. Сильно пахнет росистая трава. Оглядываясь вокруг, я вижу, что лагерь изменился. Все взводы сворачивают палатки. Те, кто начали раньше, уже свернули брезент, и от палаток остались лишь металлические скелеты, выглядящие так, будто они стыдятся своей наготы. Громкоговоритель на хусейние передает быстрый бодрящий марш.

Пока я дошел до нашего взвода, свернули еще три палатки. Возле одной из снятых палаток стоит грузовик, и в него грузят вещи и амуницию. Ребята первого взвода отвязывают крепежные веревки палатки, а Али, забравшись на нее, сматывает их. Расул, увидев меня, возбужденно и счастливо ко мне подбегает и кричит:

– Мы все уезжаем! Все уезжаем в новый лагерь, и мы вечером уезжаем!

Абдулла подходит к нему и, схватив его за ухо, тянет его к палатке.

– Ай-ай-ай-ай-ай!

– Паренек любезный! От работы не отлынивай!

Расул бежит за ним на цыпочках, но успевает сообщить мне:

– Ваш личный мешок я положил с моими вещами… Ай! Потише, прошу вас! Оторвете же… Ай!

Масуд инструктирует ребят насчет «можно – нельзя» и распределяет работу. Мехди ушел в палатку штаба роты. Расул шепчет мне на ухо:

– Совещание!

Видимо, командирам взводов сообщают важные сведения. Как бы мне хотелось тоже узнать их…

– Сворачиваем палатку, все вместе… А ну, давай оттуда! А ну, все вместе…

Абдулла приминает брезент палатки так, чтобы его можно было перетащить на пустое место перед ней. И нам вчетвером лишь с трудом удается это сделать. Теперь остался лишь металлический скелет, на котором сверху сидит Али.

– Али, спрыгивай! Будем разбирать…

Али встает на палаточных балках, рискованно балансируя, потом вдруг прыгает верхом на плечи Мирзы. Мирза чуть не падает под его весом.

– А н-ну с-слезай, г-гуль[16]п-пустынный!