Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анка выключила газ под киселем и накрыла кастрюлю крышкой. Позвала:
— Маша! Андрюша! Обедать.
Маше досталась рассудительная тезка. Непоседу Андрюшу Анка взяла на себя. Маша кормила девочку супом и рассказывала подруге о своей работе в Лондоне, об ухаживании Бориса, о том, как он сделал предложение. Анка только кивала, отправляя сыну в рот очередную ложку супа.
Пока Анка укладывала детей, Маша перемыла посуду. Потом подруги сами сели обедать, и теперь уже Маше ничего не мешало излить Анке свою душу. По ходу Машиного рассказа Анка как-то заметно грустнела. Задумывалась. Машу это настораживало. Может, подруга каким-то девятым чувством унюхала исход дела?
— Эй! — позвала Маша и внимательно вгляделась в подружкину физиономию. — Что скажешь?
Анка сидела, подперев кулаками печальное лицо, и смотрела мимо Маши в окно, на белую полосу от самолета, набирающего высоту. Она казалась сейчас такой усталой и замученной, что Маше стало до слез жаль подружку. Замоталась, бедная.
— Что сказать? — отозвалась та. — Умеешь ты, Машка, из жизни сделать приключение. Чего-чего, а этого у тебя не отнять.
— Ты что, мне завидуешь? — ужаснулась Маша. — Анка, да ты с ума сошла! Я на распутье, моя судьба на ниточке держится, а она: приключение. Никак не уловлю ход твоих мыслей, Анка.
Анка убрала тарелки, все в таком же задумчивом настроении двинулась по кухне. Достала из духовки завернутую в фольгу кулебяку. Эта кулебяка так тронула Машу, что она чуть не прослезилась. Это все Анкина мать. Услышала вчера, что Маша пожалует в гости, возилась ночью, стряпала. Кулебяку сделала, как Маша любит, с капустой.
— Серо в жизни и однообразно, — пожаловалась Анка, разрезая кулебяку. — Каждый день, как все предыдущие, расписан по часам: каша, стирка, прогулка, готовка, глажка и спать. Когда будет просвет? Ты — другое дело. В институте училась — вечно с Петькой своим в какие-то турпоходы по горам лазила. Кончили институт — все ваши по школам, ты — переводчик. По заграницам ездишь…
— Да это Борис! — изумленно ответила Маша. Но Анка, казалось, не слышала ее, продолжала свое:
— Жениха отхватила такого, что слюни у всех текут. И красивый, и богатый, и умный. Вроде должна начаться рутина, как у всех: муж, дети, обязанности. Нет, я не спорю: у тебя было бы лучше, чем у других. Комфортабельнее. Сытнее. Но все равно — рутина… Так нет! Ты снова делаешь виток и все карты спутываешь. Завидую я тебе, Машка…
Маша перестала хлебать кисель и, пораженная, с куском кулебяки в руке, слушала подругу. Странно увидеть свою жизнь со стороны да еще в столь неожиданном ракурсе.
— Что ты имеешь в виду под словом «виток»? Ты что же, намекаешь, что я своими руками разрушила роман с Борисом? Ты ставишь на нем крест?
Анка неопределенно дернула плечом:
— Что ты зациклилась: Борис, Борис… Будто он последний мужик на земле. Ты его уже цитируешь на каждом шагу, как китайцы Мао Цзэдуна. Если ты сделала такой выкрутас перед самой свадьбой, то, следовательно, в глубине души, подсознательно, не хочешь этой свадьбы. Это я тебе как психолог говорю.
— Что? — Маша уставилась на подругу. Быт определенно испортил Анку. Она потеряла способность здраво мыслить. Скоро дисквалифицируется напрочь. Пять лет учебы — коту под хвост. — Ты что несешь? Да я мечтала выйти замуж за такого, как Борис, да я…
— Вот! За такого! Ты не сказала «за него», ты сказала «за такого».
— Не цепляйся к словам, а то поругаемся. За что ты его невзлюбила?
— За то, что он подавляет тебя. Он — умный, он — хороший, он — вождь. А ты — тень. Это не твоя роль.
— Я к тебе за советом пришла, — напомнила Маша, доедая кулебяку. — Я не знаю, как быть. И все ты врешь. Я люблю Бориса и хочу за него замуж. Но и Альку предать не могу. Ситуация сложная, и мне нужен чей-то трезвый совет. Вернее, не чей-то. Твой. А ты срываешься на меня, как та кошка, которую в марте гулять не пускают.
— Хорошо, — деловито заговорила Анка, вытирая стол. — Скажи мне: что ты хочешь на данный момент? Только все свои желания. Начинай.
Маша допила кисель и отставила стакан.
— Хочу, конечно, выйти замуж за Бориса. Конечно, хочу забрать Альку из этого кошмара. Хочу заняться художественным переводом. Хочу иметь собаку, но ты же знаешь, у нас в коммуналке…
— Не отвлекайся.
— Ну вот. Что еще? Хочу поехать на море. Была всего один раз, с родителями. Мне года три было. Помню только…
— Достаточно, — перебила Анка. — Видишь ли, наша личность делится на субличности. У каждой субличности есть свое имя. Каждая имеет свой характер.
— Например?
— Ну, взять меня. У меня их восемь.
— Восемь?!
— В данное время я Анка, подруга Маши. Наслаждаюсь твоим обществом. Получаю удовольствие. Длительное время эта субличность скучала, томилась и страдала, так как ты была далеко. И я не знала, что с ней делать.
— Ну и?..
— Сегодня она полностью удовлетворена и довольна. Вот сейчас проснутся спиногрызы, и я буду мама. Мама хочет, чтобы Маша и Дрюша ели и спали по часам, были здоровы, хорошо воспитаны и довольны. Эта личность во мне сейчас самая сильная. Я ее сама боюсь иногда.
— Понимаю.
— Ну вот. Попытайся их высчитать в себе и выясни — какая чего хочет. И каждую, по возможности, пытайся удовлетворить. Тогда придешь в согласие сама с собой. И поймешь, как поступить.
— Так просто? — Маша засомневалась.
В спальне послышалась возня — проснулись близнецы. Анка двинулась их поднимать. Маша отправилась в прихожую одеваться — предстояла еще встреча с Борисом. В своих ботинках Маша обнаружила кожуру от бананов. Глянула — из обуви хозяев тоже торчат желтые уши банановой кожуры.
Анка привела сонных детей провожать гостью.
— Дети, кто это сделал? — показала Маша на ботинки, заранее зная и поэтому с удовольствием предвкушая ответ.
— Мася, — сказал Андрюшка.
— Дрюся, — вторила сестра.
В сквере Маша села на лавочку и достала из сумки блокнот и ручку. Оказалось, не так уж и трудно найти в себе эти пресловутые субличности. После некоторых раздумий в блокноте выстроился список:
1. Благоразумная Маня, невеста Бориса.
2. Дочь капитана Гранта — любительница приключений.
3. Маша — маленькая девочка.
4. Честолюбивая Мари, она же — мисс Совершенство.
Дальше шла Маруся номер 5 — лентяйка. И последней в списке стояла та, которую с предельной точностью вычислил Борис:
6. Мать Мария.
Маша живо представила этих шестерых и даже нарисовала каждую в блокноте.
Они сидели за круглым столом и пили чай. Маленькая Маша, конечно же, дерзила честолюбивой Мари, плохо вела себя за столом и не слушалась старших.