Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какое это имеет значение? Они живут в нашем поместье, разве нет?
— Но это же их дом, и так как твой брат благородно подарил им его, это их собственность, которую нужно уважать!
— Хо-хо-хо, — засмеялась Тамарикс. — Я, во всяком случае, иду!
Я пошла с ней.
Коттедж стоял одиноко. Перед ним был небольшой садик. Тамарикс открыла ворота и пошла по тропинке. Я последовала за ней.
— Есть кто-нибудь дома? — крикнула она. В проеме двери показалась женщина. Я сразу же поняла, что перед нами мисс Люси Лейн. Она начинала седеть, выражение лица ее было тревожное, и создавалось впечатление, что оно никогда не меняется. Одета аккуратно, в серую юбку и такую же серую блузку.
— Я привела Фредерику Хэммонд навестить вас, — сказала Тамарикс.
— О, это мило, — ответила Люси Лейн. — Входите. Мы вошли в небольшой холл, а оттуда в маленькую, до блеска отполированную гостиную.
— Так вы и есть новая ученица? — обратилась ко мне Люси. — Племянница мисс Кардинхэм?
— Да, — ответила я.
— И вы занимаетесь вместе с Тамарикс? Это мило. Мы сели.
— А как сегодня Флора? — осведомилась Тамарикс, разочарованная тем, что я не смогу ее увидеть.
— Она в своей комнате. Я не буду ее беспокоить. А как вам нравится Харперз-Грин, мисс?
— Очень приятное место, — ответила я.
— А ваша бедная мама… она больна, я понимаю… Я ответила, что так оно и есть, и почти ожидала услышать: «это мило!»
Но она неожиданно произнесла:
— О, жизнь может быть такой тяжелой…
Тамарикс это начинало надоедать.
— Интересно, а не могли бы мы поздороваться с Флорой? — спросила она.
Люси, казалось, смутилась. Я была уверена, что она готовилась сказать, что это невозможно, но, к ее сожалению и восторгу Тамарикс, дверь открылась, и на пороге комнаты появилась женщина.
Она немного походила на Люси, и не было никаких сомнений, что перед нами Флора. Большие смущенные глаза ее производили впечатление, будто она пытается увидеть что-то, находящееся за пределами обозримого. В руках она держала куклу. Было что-то странно-тревожное в этой женщине средних лет с куклой в руках.
— Привет, Флора, — сказала Тамарикс. — Я пришла навестить тебя, а это Фред Хэммонд. Она девочка, но по ее имени этого не скажешь!
Я поправила:
Меня зовут Фредерика, Фредерика Хэммонд!
Флора кивнула, переведя взгляд с Тамарикс на меня.
— Фред занимается вместе со мной, — продолжала Тамарикс.
— Не хочешь ли ты вернуться к себе в комнату, Флора? — озабоченно спросила Люси.
Флора покачала головой. Она посмотрела на куклу.
— Сегодня у него беспокойный день, — произнесла она. — Зубки режутся!
Это мальчик, да? — поинтересовалась Тамарикс.
Флора села, положив куклу на колени. Она нежно и пристально смотрела на нее.
— Не пора ли ему соснуть? — спросила Люси, — Иди. Пойдем. Извините, — обратилась она ко мне.
Твердо положив руку на плечо Флоры, она увела ее. Тамарикс посмотрела им вслед и постучала по голове. — Я говорила тебе, — шепнула она, — Флора с приветом.
Люси пытается сделать вид, что она не так уж и плоха, но она в действительности не в своем уме.
Бедная женщина! — сказала я. — Это, должно быть, очень печально для них обеих. Я думаю, нам нужно уйти. Мы им здесь не нужны. Нам не следовало сюда приходить!
Хорошо, — согласилась Тамарикс. — Я просто хотела, чтобы ты увидела Флору.
Надо подождать и попрощаться с Люси. Так мы и сделали. По дороге обратно Тамарикс спросила меня:
— Ну, что ты об этом думаешь?
— Это очень печально. Сестра — я имею в виду Люси, она ведь старше Флоры, не так ли? — действительно обеспокоена слабоумной… Как ужасно в самом деле, что кукла для нее это ребенок!
— Она думает, что это Криспин, только Криспин в раннем детстве!
— Интересно, что ее довело до этого?
— Никогда об этом не думала. Криспин был младенцем давным-давно, а когда у Флоры появились странности, им стала заниматься Люси, он тогда еще был совсем маленьким. Потом, в девять лет, он пошел в школу. Криспин всегда любил старушку Люси. Ее отец был садовником, и поэтому они получили коттедж. Он умер еще до того, как Люси вернулась сюда. Сначала она работала где-то на севере. Когда отец умер, мать осталась жить в коттедже; сюда приехала и Люси. Ну вот, это все, что я слышала, а вскоре Флора спятила, и няней Криспина стала Люси.
— Как хорошо со стороны Криспина разрешить им жить в коттедже теперь, когда никто из них не работает у Сент-Обинов!
— Он любит Люси. Я же говорила тебе, что большинство людей любит своих старых нянь.
По дороге домой меня не покидали мысли о странной женщине и ее кукле, которую она считала младенцем Криспином,
Трудно было думать об этом высокомерном человеке, как о младенце.
Мы уже пили чай в Роуэнзе и Сент-Обине. Теперь настала очередь Бэлл-Хауса. Тамарикс нашла предлог, чтобы не пойти, так что я оказалась единственной гостьей.
Войдя в парадный, передний сад, я почувствовала приступ беспокойства. Прошла мимо деревянной скамьи, на которой сидела в тот день, когда ждала Рэчел и ее дядя говорил со мной. Я надеялась, что сегодня этого не будет.
Позвонив, я подождала, и горничная открыла мне дверь.
— Вы юная леди к мисс Рэчел, — догадалась она. — Проходите.
Меня проводили через холл в комнату с двухстворчатыми окнами, выходящими на лужайку. Толстые темные шторы почти не пропускали свет. На стене висело Распятие. Оно поразило меня своим натурализмом. Я четко различала ноздри, руки и ноги Христа, с которых капала кровь. Смотреть на него было невыносимо.
Висела здесь и другая картина, предполагаю, это было изображение какого-то святого, потому что вокруг его головы сиял нимб и он был весь пронзен стрелами. На третьей картине был изображен человек, привязанный к столбу, а ноги его уже заливала вода. Ему, должно быть, суждено было утонуть, как во время потопа. Темой всех этих произведений, казалось, была жестокость людей. Они заставляли меня содрогаться. Мне пришло в голову, что эту комнату сделал такой темной и мрачной мистер Дориан.
Вошла Рэчел. При виде меня ее лицо просияло.
— Я рада, что Тамарикс не пришла, — призналась она. -. Она надо всем смеется.
— А ты не обращай на нее внимания, — посоветовала я.
— Я поневоле обращаю, — ответила Рэчел. — Чай мы будем пить здесь. Моя тетя придет с тобой познакомиться. Я втайне надеялась, что не дядя!