Глава 6

Хотя осенний семестр начинался только в октябре, к началу сентября Университетский колледж Лондона сложно было назвать скучным и тихим местом. Когда после обеда Ли вышел из кабинета, вместо пустых залов его встретил приятный суетливый гомон, эхом отражавшийся от кафельных полов. Профессора – ибо кем еще могли быть эти дряхлые старцы, снующие туда-сюда? – и научные сотрудники, представлявшие собой более молодые версии старших коллег, в разной степени ухоженные и хорошо одетые, постепенно возвращались из отпусков.

Учеба доставляла Ли удовольствие, учитывая его склонность к наукам, математике и общению с людьми, поэтому вся эта суета лишь поднимала ему настроение, пока он шел по коридорам университета. Здесь всегда было чем заняться. Когда учеба навевала скуку, всегда находилась целая орава молодых людей, готовых развлечься, было бы желание.

До окончания третьего семестра в конце июня Ли появлялся в кампусе нечасто, поскольку они с Эверли сразу поспешили заняться возросшим из-за начала летнего сезона цветения числом отравлений. Поэтому его не раз останавливали, чтобы поинтересоваться, не новый ли он преподаватель или, что бывало чаще, студент, ошибившийся с датами начала осеннего семестра. И вот сегодня одна из таких бесед привела к приглашению на чай позже в этот же день.

Недолго покопавшись в библиотеке в медицинских учебниках, Ли нашел ответ на главный вопрос об омежнике шафранном – ядовитом растении, о котором раньше и не слыхал, – и летящей походкой вернулся в маленький кабинет, который делил с Эверли.

– Интересные новости, Эверли! – объявил он, войдя в кабинет.

Пыльный запах старых книг и тонкий аромат духов, которыми Эверли пользовалась каждое утро, долетели до него вместе с теплым ветерком, дувшего из открытого за ее спиной окна. Напарница подняла голову, слегка нахмурившись.

За несколько месяцев работы вместе у Шафран Эверли было замечено всего два настроения: энтузиазм и раздражение. Энтузиазм проявлялся всякий раз, когда она видела что-нибудь зеленое: растение или его рисунок. Раздражение, казалось, предназначалось только для Ли. Он находил это невероятно приятным.

Его улыбка перешла в ухмылку, когда он закрыл за собой дверь и машинально снял пиджак. Температура на улице наконец-то снизилась до приемлемой, знаменуя конец знойного лета, но Эверли так и не признала за Ли право устраиваться поудобнее в кабинете, который она так настойчиво считала своим. Накинув пиджак льняного цвета на спинку стула, Ли сел, закинув руки за голову и, заметив, что раздражает напарницу одним своим присутствием, вздохнул от удовольствия. Ничто так сильно не радовало его – и не раздражало ее, – как возможность подразнить ее новой информацией. На самом деле новости у него были довольно занятные, но он знал Шафран достаточно хорошо и понимал, что стоит ему заикнуться о расследовании убийства, как она тут же потеряет интерес ко всему прочему до конца дня. Девушка выдержала целых пять секунд, после чего отложила в сторону бумаги, которые изучала, и с многострадальным видом спросила:

– Ну, так в чем же дело?

Смакуя язвительность в ее тоне, Ли ответил:

– Нас пригласили на чай.

Удивление на ее лице сменилось настороженностью.

– Кто?

– Небольшая вечеринка для всех сотрудников отдела, вернувшихся с каникул. Фишер-Хейс позвал нас.

– Нас обоих? – подозрительно уточнила Шафран.

Ли махнул рукой.

– Ну, поскольку я там был, а ты – нет…

– Уверена, тебе понравится, – сказала Шафран, возвращаясь к своим бумагам. – Смотри, не злоупотребляй сладким. Доктор Миллер наверняка погрузится в лекцию о достоинствах сахарного тростника и свеклы, которая, стоит ему позволить, утомит тебя до смерти.

– Почему звучит так, будто ты ко мне не присоединишься?

Шафран перелистнула несколько страниц.

– У меня слишком много дел, нет времени на чаепития.

Боже правый, она будто нарочно хотела, чтобы он ее изводил. Прекрасно, он с радостью.

– Во-первых, это кощунство, и мне стыдно называть тебя англичанкой. Дамочка! Ты и так ходишь по тонкому льду из-за своей необъяснимой привычки пить чай без молока и сахара. Во-вторых, ты тратишь время на чаепития почти каждый день. Только на прошлой неделе в кафе «У Дарби» мы провели полчаса в ожидании, а оказалось, что официантка напрочь о нас забыла.

– Мы работали, пока ждали!

– Спор о правильном способе аннотирования научного доклада – это не работа. Так, прелюдия к чему-то более захватывающему. – Он поиграл бровями.

Шафран покраснела.

– Меня не интересуют твои идеи об… этом! Как и чаепитие с остальными сотрудниками.

– Почему нет?

Наступила долгая пауза, Шафран молча сидела, опустив глаза. Наконец она сказала:

– Прекрасно.

Однако тон ее голоса говорил о том, что она скорее согласится стать свидетелем казни, чем пить чай в компании кучки дряхлых стариков. Ли уже давно перестал задаваться вопросом, была ли она заинтересована в том, чтобы привлекать к себе внимание молодых людей, – в основном потому, что Эверли просто выходила из себя, когда он с ней заигрывал.

Наступил назначенный час, и Ли надел пиджак и поправил галстук. Шафран поднялась из-за стола и последовала за ним на выход.

В коридорах было светло и тепло от непрямых солнечных лучей, прогревавших здание. Ли не раз приходилось замедлять шаг, чтобы его спутница, которая, казалось, нарочно шла по тихим коридорам мелкими шагами, не отставала от него.

Они спустились в подвал, где стоял затхлый и прохладный воздух. Тусклые электрические лампы едва освещали узкий коридор, скудно обставленный мебелью, накрытой белыми простынями, и ящиками, полными векового научного хлама. Ли протянул руку, приглашая Эверли пройти вперед. Шафран, сжав губы в тонкую линию, вжала голову в плечи.

– Я бы сказал, – пробормотал Ли, когда она шагнула к нему, касаясь юбкой его ног, – ты ведешь себя так, будто я на виселицу тебя веду. Это всего лишь чаепитие.

Гул мужских голосов нарастал по мере того, как они приближались к комнате отдыха в конце коридора. Сердце Ли забилось сильнее; ему не терпелось влиться в коллектив и узнать, кто есть кто.

Небольшая комната была обклеена устаревшими картами, диаграммами и научными иллюстрациями, что создавало у Ли впечатление, будто они заглянули в очень скучный учебник. Вокруг прямоугольного стола в центре комнаты толпилось около пятнадцати мужчин. На испещренной царапинами поверхности были расставлены принадлежности неофициального чаепития: несколько глиняных чайников, на которых в некоторых местах виднелись сколы, несколько тарелок с неаппетитными бутербродами и набор простых чашек и блюдец. Жалкое зрелище, но Ли был здесь не ради угощения.

Двое мужчин у входа отступили, когда они вошли, и Ли уловил обрывки разговора.

– …теперь, когда он у руля, остальным приходится нелегко, – сказал грузный мужчина с пышными усами, которые уже давно