сгущалась, перерождаясь в крупицы камней и льда, стучащих по корпусу все отчетливее.

В толще кольца к мелким фрагментам добавились крупные. В попытках уклониться от них заработали сопла маневровых двигателей, смещая и вращая станцию то в одном, то в другом направлении, а то и вовсе силясь разорвать ее во все стороны сразу.

Станция состояла из многочисленных капсул, соединенных между собой самым причудливым образом, напоминающим учебные макеты белковых молекул или же скопления мыльных пузырей, покрытых блестящей термоизоляцией. Еще несколько отсеков постоянно двигались вокруг ее основной оси, поддерживая искусственную гравитацию внутри.

Чтобы успешно пройти сквозь кольцо, такая сложная конструкция требовала навыков, лежащих за гранью человеческих возможностей.

Тим, находившийся на месте пилота, был в этом уверен.

Очередной камень задел обшивку, разнеся гулкий звук по закоулкам рубки.

– Это еще час обязательных работ, курсант! – заявил возвышающийся в кресле командира лейтенант Стоцкий.

– Да не могу я лучше! – завопил Тим, не отрываясь от экранов радаров, изобилующих векторами движения встречных объектов.

– Конечно, можете, – спокойно возразил Стоцкий. – Действуйте согласно усвоенным правилам.

– Да какие тут правила! Без работающего навигационного ядра!

– Вас обучали действиям в чрезвычайных обстоятельствах. В том числе и самостоятельному пилотированию при отказе интеллектуальных ассистентов.

Кажется, обучали, да… Но он прибыл из Академии меньше недели назад! На эту забытую всеми станцию с засекреченным предназначением, где в радиусе пятидесяти миллионов километров не было ни одной живой души, кроме них двоих. И вот теперь от него требовались действия, которые далеко не каждому военному выпадут за всю карьеру.

Тим непрерывно всматривался в морфирующее спагетти из расчетных траекторий, пока не увидел там лазейку. Он тут же подал необходимое воздействие на двигатели.

Станция увернулась от трех камней разом.

Курсант выровнял «Эгеон» и, взмокший и взъерошенный, посмотрел на лейтенанта. Тот был не сильно старше Тима, но держался гораздо уверенней и даже нарочито надменно. Как будто не было этих пяти раз, когда они пересекали кольцо!

– Давайте все-таки включим ядро, а?! – взмолился Тим.

– Боюсь, что после изменения магнитосферы планеты оно нам не помощник. Сами видите, какая неразбериха с этими кольцами творится.

– Мы можем скорректировать его параметры…

– Курсант! – прервал его Стоцкий. – Практически любой интеллект – это черный ящик. Мы не имеем возможности доподлинно знать, какие параметры надо изменить на входе, чтобы получать нужные на выходе. Ядро само должно настроиться, а у нас на это времени нет.

– Не совсем так. Я могу попробовать. Меня учили не только…

– Нет. Действуем по уставу. Устав говорит о недопустимости подключения неисправного ассистента. Как мы успели убедиться, он вносит поправки, ухудшающие траекторию до неисправимых уровней… – он замолчал в момент, когда раздался скрежет обшивки. – Не отвлекайтесь от пилотирования, курсант!

На экранах – опять скопище линий. Оно казалось непреодолимым. Большинство ближних объектов не представляли серьезной угрозы, но два отличались особо крупными размерами. Тим рассматривал трехмерную проекцию, поворачивал, приближал и удалял ее, пока не увидел безопасный прогал. Он тут же направил туда «Эгеон» – одна глыба осталась позади. Еще раз разглядеть, направить – и вторая глыба миновала!

Пилот повернулся к лейтенанту:

– В непредвиденных обстоятельствах устав велит обратиться к старшему руководству.

– Когда обстоятельства непреодолимые. Пока все по силам.

– По силам?!

– Послушайте, Тим, – Стоцкий доверительно склонил голову, – я обращусь к Евгению Викторовичу только в крайнем случае.

В молчании преодолели еще несколько камней.

Гуща пыли стала рассеиваться. Впереди вновь забрезжил свет звезд.

Радар определил объект диаметром в сто метров. Вокруг было относительно свободно, поэтому он казался несложным.

Тим дождался момента и вблизи от фрагмента дал сильный крен. Как только станция нырнула под камень, под ним стали заметны еще несколько – несущихся в их сторону. Пилот дал обратную тягу, но одна глыба оказалась слишком близко. Громкий скрежет, и переборки содрогнулись!

– Это выговор, курсант! – воскликнул Стоцкий.

– Да включите же ассистента!

– Не по уставу!

Едва станция миновала громадину, как ее догнал еще один камень. Удар настиг хвост станции, и до экипажа донеслись только его отдаленные звуки. Но завопила сирена пожарной сигнализации.

– Да мы с Вами разобьемся! Зато по уставу! – кричал Тим.

– Активировать пожаротушение! Герметизация поврежденных отсеков!

– Уже!

Наконец, кольцо рассеялось.

* * *

Тим отстранился от экранов.

Только сейчас он почувствовал, как ныла спина. Казалось, болела каждая мышца от поясницы до плеч. Он попробовал откинуться в кресле, но боль не утихла. Он посмотрел на экраны с ненавистью. Каждый раз получалось все хуже…

Он бросил взор на инфографику повреждений и усмехнулся:

– Что устав нам велит делать, когда станция разрушится?

– Не волнуйтесь, курсант. На этот случай предусмотрен эвакуационный отсек.

– Еще один виток мы не выдержим.

– Я здесь уже не первый год. Уверяю Вас, станция довольно живучая.

– Я, – пилот сделал акцент, – не выдержу.

Лейтенант начал было что-то высказывать, но запнулся на выразительном взгляде курсанта.

– И знаете еще что? – заявил Тим с превосходством. – Поврежденный отсек – это и есть эвакуационный.

Стоцкий замер. Довольный вид вмиг испарился. Глаза метались из стороны в сторону. Он впервые будто ждал решения от курсанта.

– Вызывайте вашего Евгения Викторовича.

– Нет… – протянул Стоцкий, обретая вновь уверенность. – Есть еще вариант. В техническом отсеке может заваляться резервный модуль.

* * *

Стоя перед чередой шкафчиков, Стоцкий полминуты осматривался и думал, потом схватился за одну из створок – открыл, посмотрел, – потом открыл соседнюю и с торжеством достал металлический блок с разъемами:

– Этому блоку пятьдесят три года. Он работал, когда «Эгеон» только заложили. Подойдет ли? Что скажете, курсант?

Тим повертел модуль в руках. Блок как блок. Его отличал от подобных только экран на лицевой панели. Современные ядра интегрируются в общий интерфейс и управленческий контур станций – им отдельный терминал не требуется. С обратной стороны – разъем на три сотни контактов и надпись: "ИВАНЯ. Инициирующее высокоадаптивное навигационное ядро".

– Разъемы выглядят совместимыми, – сказал Тим.

– Тогда давайте попробуем!

В другой стороне отсека располагалась модульная стойка. Тим извлек действующий модуль навигационного ассистента и подключил на его место найденный. Через несколько секунд терминал блока ожил и выдал приветствие:

«ИВАНЯ ЗАПУСКАЕТСЯ».

Блок зашуршал цифрами, отображая системные процессы.

«АНАЛИЗ ДАННЫХ СТАНЦИИ».

«ОБНАРУЖЕНЫ ПРОБЛЕМЫ НАВИГАЦИИ».

«РЕШАЕМЫ».

«НЕВОЗМОЖНО ПРОДОЛЖИТЬ».

«ОЖИДАЮ ЕВГЕНИЯ».

Цифры на экране замерли. Только мерно мигал курсор в строке ввода команды.

– Ну вот, лейтенант! – расхохотался Тим, – даже и машина Вам говорит!

– Да откуда она может знать?

– Доступ к данным станции она же имеет.

– Евгений Викторович?

– А кто еще?

Стоцкий колебался. Опять тот мечущийся взгляд.

Все же он подошел к консоли передатчика и сделал вызов по квантовой связи,