А Ройал продолжал выигрывать. Лаженесс уговаривал креола остановиться, но тот не внял голосу разума. К утру у Жана Луи кончились деньги. Он поставил на кон часы и кольца.

– Возможно, месье, они придутся вам не по вкусу, но, уверяю вас, вы сможете с легкостью продать их за семь сотен долларов.

– Вы правы, Журден, они мне не по вкусу, и, я полагаю, игра закончена.

– Месье, вы не можете отказать мне в праве отыграться, – возразил Жан Луи, – только варвар способен отказать джентльмену в его праве.

– Как вам будет угодно! – гневно сказал Бранниган, едва сдерживаясь.

Впрочем, ему было жаль креола, но такова его профессия, ведь он все же игрок. Ройал заказал еще кофе, а Жан Луи еще шампанского. Крупье, который, очевидно, привык не спать сутками, не подавал ни малейших признаков усталости, сдавая карты. Его длинные тонкие пальцы выкидывали карты из колоды с невероятной точностью и в каком-то только ему понятном ритме. Была в его движениях магия игры, словно сама удача руководила его руками.

Ройалу выпал малый стрит,[6]и он выиграл часы и кольца.

Лаженесс вновь посоветовал другу остановиться, но Жан Луи лишь нервно передернул плечами.

– Месье, – сказал Ройал, – у вас не осталось средств, игра окончена.

– Игра закончится тогда, когда я того пожелаю, – с вызовом ответил креол. – Мадам Одалиска, позвольте воспользоваться услугами вашего кабинета, я желал бы писать документ.

– Он в вашем распоряжении, месье Журден.

– Господа, дамы, я вернусь через несколько минут. – С этими словами Жан Луи вышел из комнаты в сопровождении Корсо.

Когда пятнадцать минут спустя они вернулись, Жан Луи под неодобрительным взглядом Лаженесса с видом победителя положил перед Ройалом листок бумаги. Бранниган недоуменно взглянул на листок, затем округлившимися глазами посмотрел на креола. Это была закладная, пусть и не по правилам оформленная, но, тем не менее, имеющая юридическую силу, на поместье Эритаж, принадлежащее Жану Луи, а также на все иное имущество, движимое и недвижимое, на рабов, плантации, земли, одним словом, на все, чем располагал Журден.

– Ставлю закладную против всего, что я проиграл, – твердо сказал Жан Луи.

Ройал был шокирован, он не хотел толкать креола на этот шаг, как бы негативно он ни относился к нему.

– А если вы проиграете? Я не могу принять ваше предложение…

– Послушайте, вы! – перебил его креол. – Идите к черту со своим лицемерным благородством, это мое имущество, и я имею право делать с ним все, что мне заблагорассудится.

– Как вам будет угодно, месье, – сухо ответил Ройал. – Займите ваше место, и покончим с этим.

Тишина, воцарившаяся в комнате, резала уши. Шелест карт, вылетавших из-под волшебных пальцев Валентина, и судорожное дыхание игроков и зрителей – вот и все, что можно было услышать. На столе лежало около двадцати тысяч долларов, считая драгоценности креола, и закладная на имущество, которое стоило не меньше.

Дрожащими руками Жан Луи взял карты. Губы его расползлись в улыбке. Судя по всему, ему повезло с раскладом.

– Сколько карт желаете, месье Бранниган? – без тени эмоций в голосе спросил Валентин.

.– Две, пожалуйста.

– А вам, месье Журден?

– Ни одной.

Ройал, непрестанно молясь своей богине леди Удаче, взял новые карты.

– Вскрываемся, – сказал Жан Луи, небрежно кидая на стол четырех королей. Он криво усмехнулся и потянулся за деньгами и бумагой.

– Не спешите, месье, – спокойно сказал Ройал и выложил перед креолом четырех тузов.

По комнате прокатился вздох восхищения и облегчения. Раздались аплодисменты, кто-то засмеялся, Корсо провел дрожащей рукой по лицу. Жан Луи тупо смотрел на карты, отказываясь верить в случившееся. Наконец он поднялся на ноги. Все вновь замолчали, глядя на креола.

– Примите мои поздравления, месье, – неживым голосом произнес он.

Но Ройал не чувствовал радости, жалкие в своем благородстве слова креола терзали его сердце.

Вдруг Жан Луи выхватил из кармана пистоль и направил его на Браннигана. Взгляд его пылал ненавистью. Ройал не смог бы избежать пули, но в последний момент креол откинул руку с оружием вверх, подвел ствол к виску и спустил курок. Раздался грохот, пороховые газы заполнили комнату, раздался шум падающего тела, затем женский визг. Когда дым рассеялся, все увидели на полу бездыханное тело Жана Луи Журдена с обезображенным пулей лицом.

Внезапный порыв ветра пронесся вдоль по аллее, срывая с магнолий листья. Стало холодно. Налетевшие коршунами облака заволокли мертвенное тело луны целиком, погрузив мир во тьму. Лошадь, не уверенная в дороге, замедлила бег. Козодой подал голос где-то неподалеку, отчего у Ройала по спине побежали мурашки.

Наконец мглу пронзил свет, исходящий от двух фонарных столбов, притаившихся между магнолиями метрах в пятидесяти от Ройала. Когда Бранниган приблизился, он заметил проржавевший жестяной указатель, на котором недавно обновленной белой краской было написано: «Эритаж». Указатель предлагал повернуть направо, что Ройал и сделал, подстегнув лошадь вожжами. Вернулась луна, засияв ярче прежнего, и в ее свете Бранниган увидел впечатляющие контуры поместья.

Человеку, создававшему Эритаж, повезло с архитекторами и строителями. Дом был большим и в то же время изящным. Многочисленные колонны окружили совершенно квадратную конструкцию с четырех сторон, образуя веранду и придавая дому легкость. Дом был свежевыкрашен в цвет слоновой кости и в лунном свете напоминал гигантский свадебный торт.

У Ройала перехватило дыхание. Дом был огромен и красив и превзошел все его ожидания. Это был его дом. Как ни странно, эта мысль не принесла ему радости. Ведь ему предстояло столкнуться с проблемой, о которой он старался не думать всю дорогу от Нового Орлеана до Пристани Магнолий. Как он сообщит вдове о случившемся? Какие слова найдет, чтобы смягчить удар? Следует ли сказать все сразу, или нужно подождать, пока шок от новости о смерти мужа пройдет?

Лошадь, почувствовав приближение жилья, прибавила ходу. Когда Ройал подъехал к парадному входу, двери распахнулись и в свете лампы Бранниган увидел молодую женщину с золотистыми волосами в изумрудном шелковом халате.

– Жан Луи, ты привез нам платья для бала?

Но, увидев незнакомого ей человека на облучке и груз в повозке, она осеклась и отступила в глубь дома, взирая на чужака расширившимися глазами.

Ройал спрыгнул на землю и быстро взбежал по ступеням на веранду. Силуэт женщины четкими линиями вырисовывался на фоне двери. Увидев, насколько она хороша собой, Бранниган замешкался. Он принял женщину за вдову и не знал, как начать разговор.