Роберт отвернулся и поспешил туда, где его ждал его партнер. Он услышал, как Барроу окликнул его, и нехотя остановился.

— Что ты здесь делаешь, Годфрой?

Роберт пристально посмотрел в глаза Ирвина и сквозь зубы ответил:

— Я здесь работаю, хотя какое тебе может быть до этого дело. Этот вопрос должен бы задать тебе я. Оливия сказала мне, что ты на репетиции. — Роберт совсем не хотел ничего выяснять, слова вырвались у него помимо воли. От злости на Барроу он едва контролировал себя. Мало того что этот человек месяцами пропадает на съемках, он, уже и находясь в городе, норовит сбежать из дома в поисках развлечений. Все бы ничего, если бы Бесс из-за этих постоянных отлучек не начала забывать отца. Этого Роберт простить Ирвину не мог. Не считая страданий Оливии, обожающей мужа и переживающей его отсутствие, которое из неприятного исключения уже становится привычкой. Начав говорить резкости, Роберт уже не мог сдержаться. — Я, конечно, не силен в театральных терминах, но всегда предполагал, что репетиция это нечто иное, чем то, что ты сейчас продемонстрировал половине делового Манхэттена.

— Неужели я должен перед тобой отчитываться, где, с кем и когда бываю?! — с вызовом кинулся в бой актер.

Видя, как распаляется Ирвин, Роберт немного пришел в себя и постарался успокоиться.

— Не передо мной, — тихо произнес он.

— Надеюсь, ты не побежишь сейчас же докладывать об этом Оливии? — Несмотря на наглый тон, которым был задан вопрос, он явно чувствовал себя не в своей тарелке и заметно нервничал.

Роберт покачал головой.

— У меня, к сожалению, нет права вмешиваться в вашу жизнь.

Чувствуя, что немедленное разоблачение ему не грозит, Ирвин почувствовал облегчение и даже начал ехидничать.

— Конечно, ведь она моя жена, а не твоя.

— Рад, что ты об этом не забываешь. Не мешало бы тебе не только говорить об этом, но и вести себя как муж.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что, если еще раз увижу тебя в компании очередной девицы, я могу и забыть о том, что у меня нет права рассказывать об этом Оливии, — пригрозил Роберт, прекрасно зная, что никогда не решится сказать об изменах мужа Оливии. Она слишком сильно любит мужа и неизвестно как воспримет известие о его неверности. Но и полностью оставаться в стороне он не мог.

— Ты не посмеешь!

— Хочешь рискнуть? — Они яростно сверлили друг друга взглядами.

Наконец Роберт произнес:

— Извини, меня ждут. Всего хорошего. — И слегка кивнув Ирвину, скрылся за дверью отдельного кабинета.

Роберт извинился перед партнером за небольшое опоздание. Стараясь не думать о неприятном разговоре с Ирвином, он постарался переключить внимание на работу. Но и здесь его ждала неудача. Сделка, которую он так долго и тщательно готовил, ради которой прилетел в Нью-Йорк, сорвалась. Они очень мило поужинали, но дальше дело не пошло. Его визави напрочь отказался подписывать договор, несмотря на значительные уступки с его стороны. Больше всего Роберта разозлило то, что такая неуступчивость оппонента после всех трудов и предварительной работы его совсем не взволновала. К отказу подписывать договор он отнесся равнодушно и даже не попытался воздействовать на упиравшегося человека — он не ожидал от себя такого пренебрежения интересами компании.

Поняв, что не добьется ничего, Роберт попрощался и вышел. Направляясь к дверям ресторана, он случайно увидел, что спутница Ирвина направилась в дамскую комнату. Не удержавшись, он последовал за ней, остановил ее в коридоре и потребовал прекратить встречаться с женатым мужчиной. Девица повела себя на удивление нагло и вызывающе, заявив, что понятия не имеет, с какой стати незнакомый человек вмешивается не в свои дела, хотя взгляд у нее был затравленный. Роберт предупредил ее, что последствия ее упрямства могут оказаться не из приятных, и поспешил откланяться. Он надеялся, что ему удалось напугать девицу настолько, что она сама порвет с Ирвином.

После этого разговора у Роберта стало еще тяжелее на душе. Такого поведения от себя он не ожидал — произносить беспочвенные угрозы в адрес незнакомого человека было противно его натуре, и, почувствовав себя опустошенным, он из ресторана прямиком направился в гостиницу. То, что он действовал необдуманно, поддался эмоциям — явный признак воздействия, оказанного встречей с Джейн. Поэтому он просто обязан выкинуть ее из своих мыслей. Отослать ей исправленный компьютер и навсегда забыть о ней. После событий второй половины дня он твердо решил, что им не стоит больше встречаться.

Когда Эмили вернулась домой, Джейн и не думала спать. Она сидела на диване и что-то печатала на ноутбуке. Увидев вернувшуюся сестру, она сохранила файл, выключила машину и встала ей навстречу.

— Что случилось, Эм? — мягко спросила Джейн, увидев на лице Эмили следы потеков туши.

Та попыталась проскочить в ванную, а когда эта попытка провалилась, затравленно оглянулась.

— Ничего. Почему ты думаешь, что что-то случилось? Все прекрасно.

Она пыталась играть, но выходило как-то неумело. Джейн уловила дрожь в ее голосе.

— Я же вижу, Эм, ты сама не своя.

Не в силах больше сдерживаться, Эмили кинулась на плечо сестры и разрыдалась. Джейн терпеливо ждала, пока та успокоится. Через некоторое время Эмили смогла сбивчиво поведать о событиях вечера.

Джейн внутренне возмутилась такому вмешательству постороннего человека. Она ни в коем случае не одобряла связи Эмили и Ирвина и даже осуждала сестру, связавшуюся с женатым человеком, но в этой ситуации была полностью на стороне Эмили. Не важно, какие причины были у незнакомца, он не имел никакого права вмешиваться в их отношения. Джейн попыталась утешить сестру, но все попытки вели к обратному результату.

— Эм, милая, не плачь, брось! Брось все — и поедем домой!

Рыдания Эмили моментально стихли. Она взяла платочек, вынула из сумочки зеркальце и тщательно вытерла размазавшуюся тушь.

— Бросить? — усмехнулась Эмили. — Ну уж нет! Ирвин будет со мной — я буду бороться за свое счастье. Сегодня я немного сорвалась, просто сейчас много репетиций. Я очень устаю. Меньше чем через неделю премьера спектакля, где я играю не самую последнюю роль. Там меня должны заметить.

Джейн согласно кивала. Она была готова согласиться со всем, лишь бы Эмили снова стала самой собой. Ей было больно видеть жизнерадостную сестру в таком подавленном состоянии.

— Я достану тебе контрамарку, если хочешь, — предложила Эмили, немного придя в себя.

Джейн изъявила желание пойти. Эмили окончательно успокоилась, лишь легкая краснота век выдавала ее внезапный срыв.

— Ты не подумай, я не жалею о сделанном выборе.

Джейн через силу улыбнулась. Беспокойство не оставляло ее. Эмили словно сама себя уговаривала и убеждала не отступать от избранной цели.