спрашивали, — ухмылка Инанны мгновенно сменилась оскалом. — Не спрашивали, а уже отвечаете за неё и пытаетесь навязать себя. Нарату не тянуло в ваши храмы, значит, ей там не место.

— Ты права. Мне пора покинуть душные стены и проявить свою силу во всём величии!.. Не волнуйся, дочь и твой род в веках прославит, ведь не будь тебя — я избрал бы иного родителя.

— Что же, хорошо, если так, — сдержалась Инанна. — Это всё, что ты хотел мне поведать?

— Это всё, что тебе нужно знать.

Инанна вспомнила, что бесполезно разговаривать с фанатиками и одержимыми маниями, потому прервала Таймурга ударом копыта по ступеньке:

— Я поняла твою позицию. Ты не веришь, что у моей дочери есть своя собственная воля.

— Её ни у кого нет… — виверн так же осознал, что материнские инстинкты затмили разум, поэтому, шипяще-тихо рассмеявшись на прощание, распахнул крылья и взлетел к потолку, распадаясь на едкий дым в его гулких тенях.

Глава шестая

Ненависть в почках набухших томится

Такого же места, как Ликдул, не сыскать в Нашаре. Благодатное и свежее — не столпотворение города и не жуткая чаща, а нечто посередине: аккуратные рощи, чистая вода в мелких ручьях, что изливались в озеро, и ветер, кружащий птичьи трели между партитурных страниц листвы. В таком месте лишь радоваться жизни… если бы, верно, не безвестное проклятие, что отравляло здесь почву — плодородную благодаря перегною множества трупов.

Ликдул был самым братоубийственным поселением Тёмного материка. Ни на обезумивших Тагирионах, ни на отдавшейся навам от безысходности Катайле не остановилась череда предательств и обид. Ныне их жертвой пали Аменемхаты.

Виэнель, белая драконница с редкими чёрными прядями в гриве — цвета Аменемхатов вовсю раскрылись на Варшане, но его сестёр обделили — стояла у стены, прижатая к ней острым лезвием, что держала в лапах Анепут. Эта драконица, напротив, обделена белым цветом — её шерсть была чёрной, с белыми полосами. А вот глаза такие же золотые, и в них так же сверкало негодование.

— Ты пойдёшь со мной, хочешь ты того или нет! Живой или мёртвой!

— Здесь мои друзья, — печально скалясь и прижимая уши, Виэнель через слёзы смотрела на сестру, с которой всегда была близка, но сейчас их внезапно разделила трещина непонимания.

— Ты хотела сказать — любовницы! Это позор… Особенно слышать обо всех мерзостях вашей секты от Воплощения Варлада, а не от тебя, пусть я не раз к тебе прилетала! Поговорим лучше дома. Пьяные извращенки не стоят семьи.

— Эй! — Анепут убрала оружие, и это позволило Виэнель отшатнуться. — Как у тебя только пасть раскрылась такое говорить!

— А разве не так? Мирдал — самый беспутный дракон на свете, и его дом — это пристанище убийц, женоложениц, пьяниц и…

Хлёсткая пощёчина, нанесённая крылом Виэнель, заставила чёрную не только умолкнуть, но и ошарашенно уставится на сестру.

— Я уже не маленькая, и сама знаю, какую жизнь мне избрать! — выкрикнула та. — Ты сама связала свою судьбу с навом, и не тебе меня осуждать!

— Навы бывают разные. Тот, которого прячете вы, не столь добр, как мой Кьлеменетот. А ты укрываешь потомка наших врагов! — не поворачивая головы, Анепут на миг скосила глаза на старые, разваливающиеся без ремонта дома, которые обыскивали драконы Четверицы.

— И своими действиями вы заставите его ненавидеть вас так же, как… — Виэнель прервалась, стоило концу лезвия коснуться её шеи.

— Значит, он у вас. Отведи меня к Шешу Амрафету, и я тебя прощу. А Мирдал и так простит, он же «всеблагой».

Голос Виэнель похолодел.

— Убери от меня свою железяку, Анепут.

— Я не собираюсь повторять, — пригрозила чёрная.

— Я подозревала, что неудачные роды лишают разума, но даже не думала, что всё может доходить до такой степени, — бросила Виэнель. И сразу же пожалела об этом — зрачки Анепут расширились, а крылья слегка дёрнулись.

— Это… Это подло, Ви.

— Особенно учитывая, что я родился, — добавил подошедший к двоим родственницам чёрно-белый дракон, что выглядел грязным из-за хаотических чёрных полос, крапинок и пятен на шкуре и крыльях. Хотя грива его ещё не успела отрасти на полную длину, его поджарое тело уже выглядело взрослым, а едкие глаза циника — постаревшими. Во всяком случае, Инпу Аменемхат пережил и брата, и сестру — но не потерял с ними связи, а, напротив, всюду ходил и летал с посохом, к которому прикрепил крошечный череп с тремя глазницами и иссохшего, мумифицировавшегося двухголового выкидыша.

— Вот именно, — Виэнель снова повернулась к Анепут. — С чего ты взяла, что Шеш — это чудовище? Он тоже произошёл от дракона и нава, как и твой сын. Он тоже…

— Лучше не раздражай меня! — предупредила Анепут, всё ещё отходя от её слов.

— Он причина нападения Тескатлипоки на Нашар, — перекричал её сын, стукнув посохом. Черепушка на нём возмущённо клацнула, а трупик мотнул лапами и крыльями без оперения. — Пусть он сам разбирается с Амрафетом и не трогает нас.

— Армафет нас не трогает, это так, а вот Тескатлипоке я доверяю гораздо меньше, чем ему. Или ты думаешь, что разделавшись с Амрафетом, он не нападёт на нас? Ты же знаешь этого нава! — Виэнель за неимением посоха притопнула лапой. — Если он захочет отомстить, то в первую очередь — нам!

— В таком случае — счастливо оставаться, — Инпу потерял интерес в тёте и отошёл от неё, но вдруг остановился. — Впрочем, нет. Вяжи её. Отведи на урок к Нергалу, он сумеет выбить из неё ту дурь, что выбил из тебя.

Виэнель ощерилась и сделала то, чего делать совсем не хотела. Музыка была совсем не приятной — диссонанс, которая произвела её лира, мог и погубить слабого нава, а вот полудракон