Что двигало Саддамом, уже неведомо. Скорее всего — примитивная диктаторская самоуверенность, вседозволенность в своих пределах породила чувство безнаказанности и во внешних проявлениях. А вот что двигало Америкой? Неужели что-то иное? Загадка истории…

Летом 1990 года я собирался в заслуженный отпуск после четырех лет загранкомандировки, продленной уже официально на пятый, последний год. Редкость для «длинных» командировок, но так получилось, и я уже предвкушал пятый безоблачный сытый год вдали от перипетий разворачивающейся в СССР революции. «Сытой», потому что с недавнего времени денежное наше довольствие было плавно увеличено почти в 6 раз за счет творческого применения реального курса динара к доллару. Если раньше иракский динар нам выдавался по официальному, заниженному и потому нереальному курсу 1 ИД = $3,6, что вынуждало нас крайне рационально расходовать дорогущие динары, несмотря на их ограниченную покупательную способность, то с 1989 года за 1 американский доллар нам платили уже 3 иракских динара, если мне не изменяет память. Но даже если и изменяет, не суть. Внезапно у всех нас, советских служащих, появились в изобилии динары, номинальная стоимость которых для нас стала вполне приемлемой для (ужас!) походов в рестораны, покупки дорогих костюмов, товаров всяких, ранее абсолютно запретных!!! Зарплата в один день с 230 ИД выросла до 1200 ИД, и это не могло не радовать, жалко только, что так поздно на моем иракском веку это произошло… Тому безвестному руководителю МВЭС, который пробил это решение, я бы памятник воздвиг нерукотворный… к нему б не заросла народная тропа.

И вдруг у Ирака объявилась 19-я провинция…

2 августа 1990 года я со сменщиком, перенимающим у меня дела по текущим контрактам на время моего отпуска, объезжал заказчиков и поставщиков, ведь я занимался и экспортом и импортом одновременно. По плану на то утро у нас было Государственное Предприятие по производству аккумуляторов. Поставки аккумуляторов в СССР планировались в счет давней задолженности по военным кредитам, об этом я еще упомяну.

Мы вошли в двухэтажное здание дирекции, под бравурные марши, несшиеся из динамиков во дворе Предприятия, что неприятно напомнило о давно закончившейся ирано-иракской войне, тогда тоже марши были в моде… В коридорах тоже царило радостное оживление, музыка и гундеж сводок новостей из всех кабинетов, из радиоприемников и телевизоров. «Что-то я, видно, пропустил сегодня утром,» — пронеслось в голове. Мы вошли, я поздоровался с Директором:

— Ас-саляму алейкум! Что такое у вас, праздник, что ли?

— Конечно, праздник — отвечал аккумуляторный Директор. — Наконец-то, Кувейтская провинция вернулась в лоно великой иракской нации. Восторжествовала историческая справедливость!

Холодный пот пробил меня с этих слов. Конечно, мы были в курсе, что Ирак ведет приготовления к демонстрации военной силы на кувейтской границе, обвинения кувейтских шейхов в воровстве иракской нефти были расхожей темой иракских газет уже несколько месяцев. Однако, как мы полагали, это лишь бряцанье оружием, не более того. Сведущие ребята, из компетентных организаций, работающие с нами рядом, за неделю до августовских событий по секрету сообщали нам о необычной концентрации войск на кувейтском направлении, но даже они не прогнозировали возможность столь безумной авантюры. Беспрецедентно для конца ХХ века, неприкрытая аннексия слабого государства сильным. Видно, крах в свое время иранской кампании не давал Саддаму покоя, снились лавры завоевателей времен Великого Халифата. Он не учел, что Халифат — то был лет семьсот назад, и мир малость поменялся с тех пор…

«Накрылся мой отпуск», — я сразу поник. Авиабилеты лежали у меня в ящике дома, 4 августа я должен был лететь домой, вещи были упакованы, настроение совершенно отпускное. Как в воду глядел: на следующий же день границы Ирака оказались закрыты, воздушное пространство тоже, естественно, визы отменены(выехать из Ирака всегда можно было только по «выездной» визе МИДа, требовалось специальное разрешение, так было всегда). Мы сдали билеты в бухгалтерию (таков был порядок) и приготовились ждать.

По телевизору мгновенно возобновились передачи в формате времен войны с Ираном, те же хоры, те же репортажи с боевых полей, та же патриотическая риторика и бесконечные заседания Революционного Совета с Саддамом во главе, теперь уже по вопросам скорейшей интеграции «вернувшегося в лоно» Кувейта в Иракскую Республику. Историческая целесообразность этого не вызывала сомнений: как оказалось, Кувейт всегда и во все времена был лишь провинцией Великого Ирака, и вообще это все были происки британского империализма. Вышла специальная брошюра с речью Министра Иностранных дел Тарика Азиза где все эти безобразия были подробно описаны. В прессе проводились все мыслимые исторические примеры, включая времена Царя Хамураппи и Аккадской Цивилизации. Про Вавилонское Царство и говорить неудобно…

По прошествии первого шока, связанного с внезапно изменившейся военно-политической обстановкой, руководство Посольства и Торгпредства приступило к выработке стратегии выживания, иначе и не назовешь. На тот период в Ираке работали около 10 000 наших сотрудников и специалистов, и надо было думать, что с ними делать. Уравнение с десятью неизвестными — никакого понимания, как будут разворачиваться события вокруг Ирака ни у кого не было, были только догадки, строились версии, но кто же его знает, что на уме у Буша??? Мы внимательно стали следить за новостями из-за рубежа, потому что иракские власти представляли всю картину весьма однобоко, как победу иракского оружия и восстановление исторической справедливости. Как оказалось, не все в мире разделяли такую благостную точку зрения, даже М.С.Горбачев почти сразу открестился от Саддама и его режима, осудив кувейтскую авантюру. С этого момента мы, советские граждане, уже не являлись «друзьями иракского народа», а становились автоматически в ряд обычных подозрительных, малосимпатичных иностранцев, с которыми церемониться нужды нет. Все так, но 10 тысяч наших граждан нужно, по-прежнему, кормить, обслуживать, и по возможности, по мере сокращения работ, вывозить из страны.

Большая часть совграждан находилась как раз в ведении Торгпредства, работали на многочисленных стройках по контрактам, в нефтянке, в гидроэнергетике, в сельском хозяйстве. Снабжение их продовольствием легло именно на Торгпредство. Мне было поручено возглавить рабочую комиссию по организации продовольственного снабжения Торгпредства и тех «контрактов», кто не был в состоянии самостоятельно организовать закупки продовольствия по каким-то причинам(ну, например, отсутствия коммерческих специалистов просто). Источников снабжения было несколько, и все их предстояло задействовать. За четыре месяца блокады я активно прорабатывал все три:

— «карточки», составление списков штатного состава, получение разрешений в МИДе и Министерстве Торговли, и получение продуктового набора на уполномоченных государственных складах;

— «кооператив», организация закупки и поставки, что важно, авиатранспортом или машинами через Иорданию, по спецразрешениям, продовольствия через югославские фирмы, с которыми мы уже многие годы имели соответствующие контракты. Сложно, но можно. Местный рынок, закупка мяса, в основном, а также овощей и фруктов, у местных оптовых поставщиков, имеющих складские запасы или имеющих доступ, извините, к экспроприированным рефрижераторным складам Кувейта. А что делать, юридическая чистота источника продовольствия в военное время уже не так важна, на кону — жизнь людей.