Для того чтобы лучше понять значение этого факта, нужно вспомнить, что политическая история Руси в XII–XIII вв. во многом определялась противостоянием между четырьмя основными «великими княжескими домами»: черниговскими потомками Олега Святославича, смоленскими потомками Ростислава Мстиславича, суздальским домом Юрия Долгорукого и владимиро-волынскими наследниками Изяслава Мстиславича. И вот у владимиро-суздальских Юрьевичей, объявленных в пропаганде более позднего времени «распорядителями Русской земли», — 12 лет на «общерусских» столах, у волынских Изяславичей и черниговских Ольговичей — по 8. При этом в Киеве смоленские Ростиславичи правили в сумме 19 лет против 3 у Ольговичей и года у Изяславичей, в Новгороде — 11 против 12 у Юрьевичей. Апогеем могущества Ростиславичей можно считать 1217–1218 гг. и 1220–1221 гг., когда они владели и Киевом, и Новгородом, и Галичем [Горский А.А. Русские земли в XIII–XIV вв.: пути политического развития. М., 1996].

Но борьбой за «общерусские» столы экспансионистские устремления смоленского княжеского дома не ограничивались. Судя по всему, смоляне активно вмешивались и в дела соседней Полоцкой земли. Так, под 1220 годом Я. Длугош в своей фундаментальной работе привел известие о разгроме смоленским князем Мстиславом Давыдовичем литовцев, грабивших окрестности Полоцка [Dtugossi J. Historiae Poloniae. Cracoviae. P. 181]. А под 1221 годом Стрыйковский, другой известный польский автор раннего Нового времени, сообщает о захвате Полоцка смоленской и владимиро-суздальской ратями. Наконец, упомяну о соглашениях между Смоленском и Ригой (самое раннее из коих датировано 1229 годом), в которых со временем возникли формулировки, подчеркивающие исключительную роль Смоленска в торговых связях между Русью и Ригой (с 40-х гг. XIII в. немецким купцам было запрещено проезжать через Смоленск в другие русские города без разрешения смоленского князя).

И все это могущество довольно быстро уходит в небытие… Причем монголы тут, видимо, не слишком виноваты. Смоленск не был разрушен в ходе «Батыевой рати», но, по подсчетам из уже цитированной работы «Древняя Русь. Город, замок, село», выходит, что во второй половине XIII в. на Смоленской земле прекратили своё существование не менее 108 городов (примерно 70 % от общего количества). Их восстановлению не помогло и гипотетически возможное бегство народа из Южной Руси, с Киевской и Переяславской земель: в XIV в. было восстановлено и основано только 42 поселения. Таким образом «коэффициент восстановления» для Смоленщины составил примерно 40 %, что более чем в три раза хуже аналогичного показателя для соседней Владимиро-Суздальской земли. (Здесь нет никакой ошибки! Во Владимиро-Суздальской земле в XIV в. появилось больше городов, чем было разрушено в предыдущие шестьдесят лет.

На текущий момент можно выделить четыре группы причин, что сделали во второй половине XIII в. смоленских князей зависимыми от великих князей владимирских.

1. Разрушительная война за «общерусские» столы 30-х гг. XIII в., что затронула земли от Дуная до Донца и Дона и сделала столь легкой задачу Батыя. Смоленские Ростиславичи в ней поучаствовали по полной… и проиграли. В 1228–1240 гг. вперед в неформальном общем зачете среди князей Руси вырываются владимиро-суздальские Юрьевичи. За этот «военный» период на их счету 12 лет княжения на «общерусских» столах, у Ольговичей — 8, Ростиславичей — 7, Изяславичей —4,5. При этом Ростиславичи сумели в кровавой каше растратить немалое количество людских ресурсов своей земли.

2. Потеря Новгорода. «Теневые» лидеры Юрьевичей — Ярослав Всеволодович и его сын Александр Ярославич Невский — в 30-е и 40-е гг. XIII в. фактически закрепили этот наименее пострадавший от татар стол за правителями Владимиро-Суздальской земли.

3. Литовская угроза. В работе Д. Н. Александрова, Д. М. Володихина «Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI вв.» убедительно показано, что между 1239 и 1252 гг. в Полоцке произошло утверждение литовской династии. А значит, целью литовских набегов, что по разрушительности своей, видимо, могли поспорить с татарскими, становится Смоленская земля. И вот в 1258 г. литовцы и полочане предприняли совместный поход в Смоленскую землю и взяли «войщину на щит» [Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. 7. С. 313].

4. Last but not least: роковое стечение обстоятельств.

«[1230] Того же лета бысть мор силен в Смоленсце, сотвориша четыре скуделницы и положиша в дву 16 тысяць, а в третьей 7000, а в четвертой 9000. Се же бысть по два лета» [Московская академическая летопись].

Почти все население Смоленска исчезло в один год.

И вместо бессмысленных комментариев: под 1232 годом Воскресенская летопись сообщает о нападении недавнего смоленского «подручного» — князя Святослава Мстиславича — на Смоленск с полоцким войском. Символично, что и финальную точку в истории независимой Смоленской земли поставила все та же «бледная царица» чума, после официального визита которой в 1387 г. то ли пятеро, то ли десятеро смолян могли лишь запереть ворота переполненного трупами мертвого города.

Вот она, точка бифуркации. 30-е и 40-е гг. XIII столетия, когда банальное стечение обстоятельств и результаты пары сражений вполне могли переписать историю Восточной Европы. Но мир с империей Ростиславичей со столицей в Смоленске, без Великого княжества Литовского и трех братских народов не сложился. Бывает. На рубеже XIII и XIV вв. смоленские князья еще пытались возродить былое величие, они еще сумели получить для себя Брянск и тем самым разрезать Черниговскую землю надвое, добив это славное прошлым княжество. Федор Ростиславич, пользуясь поддержкой Орды, к 1294 г. собрал странную «квазиимперию» из Смоленска, Ярославля, Чернигова, Переяславля, Витебска. Но точка бифуркации была пройдена, и историю уже определяли другие. Об этих других мы и поговорим в следующих главах.

А пока, подводя итоги этого печального раздела, нужно сказать несколько слов об известиях источников, позволяющих пролить свет на самоопределение жителей Смоленской земли в рассматриваемый период. До нас, к сожалению, не дошли собственно смоленские летописи. Однако, опираясь на сообщения летописцев Киева и Северо-Востока, можем заключить, что термин «Русь» и производные от него употреблялся в двояком значении — как обозначение особого народа (синонимом в данном случае может являться словосочетание «язык русский») древнерусского и как обозначения страны — государства (в этом случае синонимом служило словосочетание «Русская земля»). Во вводной главе мы уже обсуждали эволюцию употребления термина «Русь» как обозначение страны в узком и более широком значениях. Совершенно очевидно, что в состав «Руси в широком смысле» наш Смоленск входил: «Придоша Суздалци ратью к Новугороду… а с ними князь Мьстиславъ съ Смолняны и с Рязанци, съ Муромци с Торончаны, с Полочаны, вся земля просто Руская» [Новгородская четвертая летопись под 1169 годом].

По счастью, возможность из первых рук узнать, что думали о себе сами жители Смоленска, все-таки есть. Серия дошедших до нас подтверждений уже упоминавшегося договора Смоленска с Ригой 1229 г. не оставляет сомнений в том, что смольняне — составители договора с русской стороны — не только употребляли по отношению к своей области и ее населению термин «Русь» в его двух основных значениях, но и широко использовали производные от него — «русин», «русские» купцы, «Русская земля»: «Таже правда боуди Роуси в Ризе, на Готьскомь березе… Аще который товар възметь Роусиноу Немчича… Аще къторый Роусин или Немчичь (противитися) въсхочеть сеи правде, да тъ противен Богу и сеи правде» [Список 1229 г. и список XIII ст. после 1274 г. Русско-Ливонские акты. С. 420–445].