«Полковник Белкин».

– Твой папочка опять вмешивается, – обратился я к Александре. – Это с его подачи появились существа.

– Я с ним поговорю, – ровно ответила девушка, – как бойкот закончится.

– Опять не разговариваете?

– Да достал он, хотел меня из города на какие-то пионерские сборы отправить, показное занятие провести. Я его послала. Уже неделю не общаемся.

Я вздохнул и, достав телефон, набрал номер начальника.

– Извини, не могу долго говорить, – произнес его усталый голос.

– Я не займу много времени, товарищ полковник. Но вы, часом, никого ко мне не отправляли?

– С чего ты так решил? – после паузы осведомился он.

– Интуиция подсказывает.

– Как они выглядят? Те, о ком говорит твоя интуиция?

– Такие худенькие, в черных балахонах с капюшонами. Числом три.

– Вот же… – Последовал неразборчивый набор слов, прежде чем полковник уже нормальным голосом спросил: – Где ты их видел? Нет, стой, они что, рядом с тобой? Дома?

– Угу.

– Значит, так. Передай им, что они сбежали самовольно. Их старший принял решение, что, если они вернутся без какого-либо приемлемого предложения дневного облика, их казнят. И поделом! – Белкин бросил трубку, не объяснив, что это за облик. Вообще ничего током не объяснив.

Я снова переключился на троицу в черных балахонах.

– Слишком светло, – громким свистящим шепотом произнесло создание, на которое возложили обязанности переговорщика.

Я посмотрел на выключатель, и он щелкнул, подвластный моему телекинезу. Комната погрузилась в полутьму, развеиваемую сиянием экрана телевизора. Пляшущие тени рухнули на бежевую стену.

То существо, что говорило от лица остальных, медленным и неуверенным движением откинуло капюшон, явив нам худое серое лицо с большими черными глазами без белков и радужки. Лицо, принадлежащее девушке, было не лишено некой красоты. Духи часто выбирали очень гротескные образы, они были либо красивыми, либо, наоборот, отвратительными. Сейчас перед нами был немного необычный, но все же положительный вариант.

Когда же капюшон скинул второй дух, я понял, что вижу другую крайность. Невероятно худое лицо пересекали три длинных шрама, а рот был зашит толстыми черными нитками. При этом один глаз был белым, как очищенное от скорлупы вареное яйцо.

У третьей сущности рот тянулся от уха до уха тонкой щелью, напоминавшей зловещую улыбку. Сущность демонстративно его открыла, заставив нас отпрянуть. В свете телевизора сверкнули многочисленные тонкие, как иглы, острые зубы. Длинный змеиный язык, слегка подрагивая, опустился ниже подбородка, а потом втянулся обратно в пасть.

– Я знаю, кто это, – произнес дед Семен.

– И кто же? – спросила Фотиди, с легкой брезгливостью смотревшая на эту троицу.

– Ночницы.

Я провел ладонью по лицу. Ночницы. Демоны ночи. Воплощения людских страхов перед беспросветной тьмой. Все гадали, куда они подевались сотни лет назад, и на тебе, некоторые выползли на мою голову. Зато понятно, почему их появление держалось в тайне – кому охота жить рядом с теми, кто воплощает страх, живущий в нас на уровне инстинктов и леденящий кровь в полночный час, когда человек беззащитен перед ликом мирозданья. И если младшие ночницы уже вызывают дрожь, то что есть старшие? Брр. Я ощутил, как по спине побежали мурашки.

– Круто, – произнес Володя и подошел к ночницам. Обнял самую симпатичную, а потом поднял телефон и снова сверкнул фотовспышкой, постаравшись, чтобы все попали в кадр.

Та, что со змеиной пастью, раздраженно зашипела.

Я выразительно посмотрел на стажера:

– Ты совсем дурной? Ты зачем к незнакомому духу впритирку лезешь? Так головы недолго лишиться. Откусят, и все.

Сорокин медленно отодвинулся, переводя взор то на меня, то на кого-то из команды. Я проследил его взгляд. Вокруг Ангелины кипела сила, заставляя дрожать воздух. Она создала не меньше пятнадцати заготовок боевых заклинаний, а на лице крупными буквами читалось: «Только шевельнитесь».

– Ангелина, – позвал я магессу, – ты, чем мальца подзуживать на неумные дела, лучше составь рапорт начальству от моего имени, что на охраняемую территорию беспрепятственно проникают всякие демоны, и представь на подпись.

– Мы не всякие, – прошептала серая гостья.

– Вам слова не давали! – рявкнул я.

Ночница опустила лицо.

– Значит, запомни, стажер, без моего разрешения ни к одной сущности ты не приближаешься. Могу показать фотографии тех, кто это правило нарушил, посмертные.

Сорокин что-то невнятно пробурчал.

– Не слышу ответа.

– Так точно.

– Не слышу!

– Так точно! – прокричал Володя и вскочил на ноги со словами: – Едрить-колотить!

Я обернулся. В прихожей, у самого потолка завис огромный лохматый паук. В свете ламп его густой темный мех отливал серебром. Из сочленений лап сочилось тусклое белесое сияние. А под этой огромной тушей стояла тонкая фигурка обнаженной девушки, иссиня-черная кожа которой была разукрашена затейливыми белыми узорами.

– Ночные тени? Они еда? – спросила лишенным выражения голосом девушка, указав на троицу обмотанной шнурками от запястья до локтя рукой, с которой вверх тянулись короткие тонкие нити, словно к ним были привязаны невидимые воздушные шарики.

– Пока нет, – ответил я, бегло глянув на новое действующее лицо.

– Это кто? – дрожащим голосом спросил стажер.

– Это Луника. Ну, мы ее так на русский манер называем. Настоящее имя по-другому звучит.

– Луника – это которая девчонка? – уточнил Сорокин, не отрывая глаз от паука, имевшего размеры малолитражного автомобиля.

– Нет, Луника на потолке, а девчонка, как ты выразился, всего лишь аватарка. Очень многие духи так балуются. Это тоже запомни, стажер: чем качественнее аватарка, тем круче демон или бог. Самый шик – это иметь в подчинении живого человека, а еще лучше много, но таким уже высшие боги промышляют.

– А она настоящий человек?

– Нет, очень качественная подделка.

– Зачем здесь ночные тени? – спросила Луника, наклонив голову набок.

– Ты не любишь тени? – спросил я, впервые столкнувшись с таким фактом. С Мягкой тьмой, который является божеством древней пещеры, вышедшим из глубин палеолита, паучиха неплохо ладила.

– Я создание светлоликой луны Ишчель, хозяйки радуги и ночных цветов, возлюбленной бога солнца Тонатиу. Я тку паутину, по которой ночные боги восходят на небо. Я тку паутину, оберегая сон спящих от кошмаров и ужасов. Они есть ужасы и страхи.

– Началось… – прошептала Фотиди, закатив глаза. – Демон сгинувшей империи майя против древнерусских страшилок. Ставлю на чернявую, серые хлипковаты.