– Терпение, друг мой, терпение, – улыбнулась ему Ким.

– Ты вроде говорила, что заказала что-то, что может им помочь?

Ким задержалась с ответом, услышав шум автоматических дверей в конце помещения.

– Ага, и, мне кажется, оно прибыло.

Китс и Митч все еще яростно спорили, когда в дверном проеме появилась изящная светловолосая фигурка.

– Добрый день, джентльмены. Доктор Эй к вашим услугам. Вы по мне скучали?

Улыбнувшись, Ким под стенания трех взрослых мужчин сделала шаг вперед.

– Доктор Эй, – Ким протянула руку женщине. – Спасибо, что приехали. Думаю, нам не помешает ваша помощь.

Доктор Эй тепло пожала протянутую руку, не отрывая взгляда от куба в центре комнаты.

– Мне кажется… – начал Митч.

– Я уверен, что мы… – подхватил Китс.

– Мужчины, тихо! – велела женщина, подходя к кубу.

Китс зверем посмотрел на Ким, которая ответила ему улыбкой.

Доктор Эй была патологоанатомом-антропологом. Ким несколько раз работала с ней и полностью ей доверяла[11].

Будучи уроженкой Македонии, доктор сама сократила свое сложное имя до «доктора Эй». Многие люди не могли вынести прямые и бескомпромиссные манеры женщины, но Ким за это любила ее еще больше.

На свалке ей пришло в голову, что им может понадобиться кто-то, кто умеет находить улики быстро и с минимальной погрешностью. Кто-то, кто, с одной стороны, понимает важность сохранения улик, а с другой – готов искать их, несмотря ни на что.

– Это что, рука? – спросила доктор Эй, доставая эластичную ленту и пряча под нее свои волосы.

– Да, – подтвердила Ким.

– А вы не говорили мне, что у вас здесь есть железный Майкл? – повернулась к ней антрополог.

– Майки, – поправил ее Митч. – Металлический Майки[12].

– А я что говорю, – огрызнулась женщина, продолжая обход куба. При этом ее ботинки «Доктор Мартенс» не издавали ни звука.

– И вы думаете, это мужчина? – спросила она, поворачиваясь к Ким.

Ким кивнула.

– Судя по размеру руки, – пояснила она.

– А остальное тело находится внутри?

– Не уверена, – пожала плечами инспектор. – Но существует вероятность того, что это бродяга, решивший отоспаться в тепле и комфорте брошенной машины.

Доктор Эй продолжила свой обход. Увидев пилу Митча, она одарила его двусмысленным взглядом, а скальпель в руках Китса заставил ее расхохотаться в голос.

– Хорошо, что я сюда приехала.

– Вы можете посоветовать, как быстрее забраться внутрь? – дипломатично поинтересовалась Ким.

– Боюсь, что нет, – покачала головой доктор Эй.

Инспектор постаралась ничем не выдать своего разочарования, а двое мужчин чуть не заплясали от радости.

– Эта металлическая коробка ничем не отличается от слоя земли. Так что «как» – решается по ходу дела. Сама поверхность раскрывается и показывает, как лучше с ней обращаться. Я могу это делать собственными руками, но не могу смотреть на это с вершины.

– Руководить этим, – быстро поправила ее Ким.

– Я остаюсь и попробую, – решительно сказала антрополог. – Принесу свои собственные инструменты и буду здесь главной.

– Договорились, – Ким протянула ей руку и отвернулась еще до того, как Китс с Митчем смогли посмотреть ей в глаза. Почувствовав на мгновение антагонизм этих двух профессионалов, она задумалась, права ли она была, пригласив антрополога.

Но ученая из Македонии уже стояла перед кубом на коленях, поглаживая торчащую руку.

– Не волнуйся, дружок. Мы достанем тебя, а ты и глазом не успеешь моргнуть. Обещаю.

«Нет», – подумала Ким, направляясь к выходу.

Никакой ошибки она не сделала.

– Ну, Стейс, что у тебя? – поинтересовалась Ким, усаживаясь на свободный стол.

Вечернее солнце уже успело скрыться за зданием, и легкий бриз, овевающий кофеварку, охлаждал помещение.

Теперь, когда она была уверена, что все возможное и необходимое с кубом сделано, Ким могла переключиться на убийство двух молодых людей.

– Марку Джонсону было двадцать один год. Его мать была проституткой, которая пыталась кормить его семь месяцев после рождения, а потом сдала в приют. Отец неизвестен. С годами он становился все более неуправляемым, потому что большую часть своей жизни проводил в местах, подобных Фэйрвью.

Ким постаралась не обращать внимания на то, как сжался у нее желудок при упоминании места, в котором она провела свое детство.

Она просто кивнула и отдала должное Брайанту, который даже ухом не повел.

– Не знаю, когда он впервые попробовал наркотики, но в прошлом году он прошел тридцатидневный реабилитационный курс, после которого быстро скатился по накатанной. С тех пор он нигде не был зарегистрирован, но, как ни странно, у него нет никакой криминальной истории.

Теперь Ким уже ясно представляла себе Марка Джонсона. Никогда ни во что серьезное не влипал, пытался вылечиться. Добровольно пошел на реабилитацию и, что самое важное, выдержал весь курс. Это была характеристика человека, который хочет изменить свою жизнь.

Но жизнь вновь вышвырнула его в мир наркотиков, где нет ни родного дома, ни друзей, нет работы и нет никаких шансов закрепить результаты полученного лечения. Он оказался в том же самом окружении, в той же самой жизни, среди тех же самых людей. Возврат к наркотикам в этом случае был для него неизбежен.

Ким постаралась не думать об ощущении, охватившем ее. Во многом она хорошо знала Марка, или, по крайней мере, так ей казалось.

– Эми Уайльд была единственным ребенком в семье, и ей только что исполнилось двадцать. Обычная девочка, часто переезжавшая с места на место – ее отец был военным. Пять лет назад он подорвался на самодельном взрывном устройстве в Афганистане. Мать живет в микрорайоне Лэйксайд в Сторбридже.

– Передай…

Ким замолчала. Стейси уже протягивала адрес Брайанту.

Взглянув на часы, Ким поняла, что уже шесть часов вечера, а день выдался насыщенный.

– Ладно, ребята, сворачивайтесь. Будем считать, что на сегодня мы закончили.

– Уже, инспектор? А я только что пришла, – раздался голос от двери.