Так он удерживал ее, нежно поглаживая по спине кругообразными движениями до тех пор, пока не почувствовал, что Харпер задышала глубже.

– Знаешь, Харпер, если ты правда не хочешь работать на меня, ты не обязана это делать.

Подначка помогла. Отклонившись назад, она посмотрела на него с легкой улыбкой.

– Это не из-за работы. Во всяком случае, пока. Кто знает, какого рода рабочую атмосферу ты обеспечишь мне? Это было просто мгновенье, а теперь все кончено.

– Мгновенье?

Харпер кивнула.

– И теперь все кончено? Вот так просто?

Она снова кивнула.

– Может быть, тебе нужно рассказать о чем-то?

– Нет. – Она слабо улыбнулась.

– Как твоему фальшивому бойфренду, мне, вероятно, следует знать, что тебя огорчает.

Харпер засмеялась.

– Ты очень милый, а я в порядке. Как насчет завтрака? – Она дернулась, чтобы отойти от него, но он остановил ее, взяв за талию. Харпер сжимала в руке фотографию.

– Что это? – Взяв снимок у нее из рук, он стал внимательно рассматривать его.

– Мои родители и я.

Она была маленьким ангелочком, одетым в цветастое платьице, притулившимся на скамейке между худым мужчиной, улыбка которого почти скрывалась под усами, и сногсшибательной блондинкой в голубом платье. Все они смеялись.

– Ты была прелестным ребенком. Где они теперь?

– Они давно умерли. – Харпер отобрала у Люка снимок.

– Прости. Давно?

– Девятнадцать лет назад.

– Господи, Харпер. Прости меня. Что случилось?

– Автокатастрофа. Иногда я все еще очень скучаю о них. Особенно после того, как провожу время в чужих семьях.

– Многие плакали после того, как проводили время с моей семьей.

Она ударила Люка кулаком.

– Остроумно.

– Так кто же воспитывал тебя?

– Куча разных людей. Я жила в приемных семьях, пока не повзрослела.

– Повзрослела?

– Когда тебе исполняется восемнадцать лет, если тебя не удочерили, официально ты становишься предоставленной самой себе.

– У тебя нет семьи?

– Моя семья – это я. – Харпер произнесла это искренне, со светлой улыбкой. – А теперь, как насчет того, чтобы приготовить завтрак? Сегодня великий день.

Харпер положила ладонь Люку на грудь.

– Спасибо за то, что был добр со мной, Люк. – Харпер приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку, после чего направилась на кухню.

* * *

Люк захлопнул крышку планшета и бросил его на сиденье рядом с собой. Следовало сосредоточиться на поставленной задаче. Но вместо этого, пересматривая график работ по пристройке Риггса, он не мог перестать думать о Харпер.

Люк быстро показал ей офис и оставил обустраиваться на рабочем месте. У него был список дел, которые он планировал поручить ей на следующий день. После утреннего разговора Люк захотел облегчить ей эту задачу, не желая перегружать.

Харпер пришла в норму, весело болтала о своих планах на ланч в «Общих интересах», быстро взбивая омлет и готовя тосты. Люк дал ей выговориться, вставляя время от времени подходящие реплики, но мозг его лихорадочно работал.

У нее не было ни души. Не было никого с тех пор, как ей исполнилось семь лет, что многое объясняло. Неудивительно, что она была ходячей катастрофой. У нее никогда не было семьи, которая уберегла бы ее от беды.

Наверное, Харпер была в машине вместе с родителями. Должно быть, тогда она и получила переломы руки и ребер. Помнит ли она об этом?

Через сколько приемных семей она прошла? С кем она проводила Рождество?

Люк откинулся на подголовник. Его родственники могли доводить до безумия, но не проходило и дня без того, чтобы он не испытывал к ним благодарности.

Возможно, пришло время снова начать вести себя подобным образом. Он взглянул на часы. У него было достаточно времени перед дневной встречей, чтобы сделать несколько незапланированных остановок.

* * *

Люк распахнул застекленную дверь родительского дома.

– Мам?

– Я на кухне, – долетел до него ее голос вместе с запахом свежеиспеченных шоколадных кексов.

– Я не знал, работаешь ли ты сегодня, – окликнул Люк, идя на запах по коридору. Клэр работала неполный день в городе у торговца цветами, и ее часто вызывали на дополнительные смены.

Мать отвернулась от плиты, зажав в руке стеклянное блюдо.

– Этот проклятый Pinterest. Я увидела рецепт шоколадных пирожных с орехами и не смогла удержаться. Ох! – Мать посмотрела на цветы, которые Люк держал в руках. – Что это?

Он протянул ей лилии.

– Поменяемся?

– Ты принес мне цветы? – Поставив пирожные на стол, она взяла букет. – По какому случаю?

Потрясения и радости матери было достаточно для того, чтобы Люк ощутил легкое чувство вины за то, что не догадался сделать это раньше.

– Просто так. Просто увидел их и подумал о тебе.

Клэр уткнулась лицом в цветы.

– Они прекрасны, Люк!

Он смущенно поскреб затылок.

– Хочешь остаться на ланч? – предложила Клэр.

– Не могу. – Люк посмотрел на часы. – В три часа дня я заеду за папой, но я возьму пару пирожных.

– С условием, что одно из них – для Харпер.

Люк улыбнулся.

– Посмотрим, если она, завизжав, не сбежала в горы, взглянув на скопившиеся за полгода неразобранные бумаги.

– В таком случае я упакую четыре пирожных, а Харпер решит, получишь ли ты хотя бы одно. Она славная девушка, Люк. Она мне правда понравилась.

– Мне тоже.

И он не шутил.

* * *

Чарли Гаррисон был широкоплечим мужчиной, который, несмотря на седину, носил прическу в стиле 60-х годов. По причине умеренной весенней температуры он сменил тяжелую куртку «Carhartt» на более легкую фланелевую куртку. Проскользнув в кабинку, он уселся напротив Люка и отодвинул меню на край стола. Он всегда заказывал одно и то же. Они оба так делали.

Люк принял незаказанную чашку кофе из рук официантки и улыбнулся, когда она сунула в руки его отца кока-колу. Клэр заставляла отца, стоявшего на пороге диабета, придерживаться строгого правила, исключавшего всякую газировку, которое нарушалось только за обедом.

– Как обычно, мальчики? – спросила Сандра, не собираясь вытаскивать блокнотик.

– Да, мэм. – Чарли отдал ей меню, и она, подмигнув, отошла от столика. Сандра, бывшая учительница музыки в начальной школе, теперь была на пенсии, владела закусочной и работала в обеденную смену четыре дня в неделю.