смеемся над ним и ситуацией в целом и вновь возвращаемся к насущным проблемам.

— Лен, а как тебе новый директор? — спрашивает Ольга, но мне почему-то кажется, что вопрос с подвохом.

— У нее свой директор, — подхватывают девчонки и хихикают, а я лишь закатываю глаза. Конечно, они имеют в виду Дмитрия.

— Хорош и вполне симпатичен, — улыбаюсь я, бесстрастно оценивая Леденева как мужчину. — Но мне любопытно, как занесло такого интересного персонажа в наш «дружный» коллектив. Пора, девочки, краситься чуть заметнее и одеваться ярче, кому-нибудь да повезет.

— Ничего интересного, по-моему, — фыркает недовольно Ольга и складывает руки на груди.

— Тебя и не должно интересовать, ты замужем давно, — хмыкает Алена. — А вот Тане можно присмотреться.

— Нет уж, увольте. — Та выставляет вперед ладони. — Такой нарцисс не для меня.

— Ой, все, давайте о хорошем!

— А давайте, — охотно соглашается Татьяна, наливает всем вина и провозглашает тост. — С началом учебного года нас!

— Ура! — хором поддерживаем мы и звонко чокаемся.

— А что это вы тут делаете? — Негромкий мужской голос раздается неподалеку и сразу привлекает внимание.

Оборачиваюсь, вижу Леденева и застываю, как и все вокруг. Вошел бесшумно, за громким смехом мы и не заметили.

— Ой, извините Александр Михайлович, — первой находится с ответом Евгения и, немного смутившись под откровенно изучающим взглядом, поясняет: — Мы чай пьем.

— Мне нальете? — Он хитро прищуривается и не подает вида, что все понял.

— Конечно, нальем, — спохватываюсь я. — Оль, подай дежурную чашку.

Татьяна, не моргнув глазом, наливает директору «чай». Поблагодарив ее, он вдыхает ароматный напиток и улыбается, негласно принимая правила игры. Какой занятный персонаж. Как минимум должен был отчитать нас, но вместо этого поднимает свою чашку и торжественно произносит:

— С началом учебного года, надеюсь, сработаемся!

— Мы в этом не сомневаемся, — отвечает за всех Татьяна.

Леденев еще раз окидывает нас лукавым взглядом, залпом допивает вино и, попрощавшись, уходит.

— Ну вот, я же вам говорила, нормальный мужик, — смеюсь.

Все предельно ясно. Он хотел произвести хорошее впечатление, и у него это получилось.

— Подозрительно это все, — не соглашается Ольга. — Такие подачки от нового начальства ничем хорошим не кончатся.

— Да ладно, Оль, расслабься, — отмахивается Алена. — Нормальный мужик.

— Нет, все равно не нравится он мне.

— Ты слишком заморачиваешься! — констатирует Таня. — Ладно, давайте допивать и по домам, еще надо подготовиться к завтрашнему дню. Трудовые будни — это вам не шутки.

Глава 11 Елена

Секретарь провожает меня в кабинет адвоката. Любовь Геннадьевна звонила мне рано утром и попросила подъехать, как только смогу. После работы сразу сюда. Очень надеюсь, что новости у нее хорошие.

В кабинете тишина. Маковецкая, как и в прошлый раз, сидит в своем кресле, как на троне, и мерно покачивается. Холодные, голубые глаза внимательно изучают меня, а я ее. Пытаюсь уловить подвох, но тщетно. На ее лице не отражается, ни единой эмоции.

— По телефону вы сказали, что есть какая-то информация... — напоминаю о цели своего визита.

— Да, присаживайтесь. —Любовь Геннадьевна кивает на свободный стул, откидывается на спинку и барабанит пальцами по столу.

— Все в порядке? — Мне опять становится не по себе. Предчувствие с новой силой грызет меня. А после разговора с Дмитрием тем более. Инстинктивно жду какой-то гадости или подставы.

— Да. — Ярко-красные губы адвоката дергаются в подобии улыбки. — Почему вы спрашиваете?

— Не знаю, — неопределенно пожимаю плечами и киваю на ее руку. — Вы нервничаете.

— Не обращайте внимания, — рефлекторно поправляет и без того зализанные в строгий пучок волосы и поднимается на ноги. — Может, чаю?

— Воды, если можно, — невольно начинаю раздражаться.

Маковецкая выходит из кабинета и возвращается через минуту со стаканом воды.

— Так что вы хотели мне сообщить?

Получается резче, чем хотела. Но вся эта тягомотина мне совсем не нравится. Что происходит? Отпиваю несколько жадных глотков и инстинктивно оттягиваю ворот платья. Что-то мне нехорошо. А еще очень душно.

Любовь Геннадьевна доходит до окна, разворачивается ко мне лицом и складывает руки на груди.

— Я встречалась с вашим мужем и обсудила вопрос предстоящего развода.

Внутренне напрягаюсь и сжимаю руки в кулаки так, что ногти болезненно впиваются в кожу. Это немного приводит в чувство.

— Что он вам сказал? — выдавливаю из себя и смотрю в одну точку. Не могу думать об Илье. До сих пор больно и обидно. Рана в душе не затягивается и кровоточит. Закусываю губу, чтобы не поддаться эмоциям и беру себя в руки.

— В общем, по результатам нашей беседы, я составила мировое соглашение. — Она возвращается к столу, находит нужный документ и протягивает мне. — Убедительно вас прошу внимательно прочитать, все обдумать и принять его. Поверьте, до суда лучше не доводить.

Немного опешив, читаю сухие строчки, пока не добираюсь до условий.

— Вы серьезно? — недоуменно поднимаю глаза на Маковецкую. — Здесь написано, что мой сын должен остаться с отцом.

Не верю своим глазам. В горле пересыхает. Залпом осушаю оставшуюся воду.

— Увы... — Она лишь разводит руки в стороны и сокрушенно качает головой.

— Я не буду это подписывать, — решительно откидываю от себя документ.

— У вас нет шансов, — хмыкает Любовь Геннадьевна и возвращается за свой стол.

— Почему? Ведь вы говорили...

— Я ошибалась, — перебивает она меня. — Ваш муж настроен очень решительно. Против него у вас нет ни единого козыря.

— У меня есть достойная работа, жилье, пусть и съемное, — перечисляю торопливо весомые, на мой взгляд, аргументы. — Не понимаю, почему я должна отказываться от своего ребенка?

— Пока у вас все это есть... — философски замечает адвокат, а у меня по позвоночнику ползут колючие мурашки.

— Вы мне угрожаете? — пораженно шепчу и инстинктивно хватаюсь за горло. Воздуха не хватает, дышать становится все тяжелее. Хочется сбежать отсюда, как можно быстрее.

— Я? — Любовь Геннадьевна удивленно округляет глаза. — Нет. Но ваш муж...

— Я все поняла, — криво усмехаюсь, наконец сложив весь пазл целиком. — Он вам заплатил, да? Сколько?

— Не говорите ерунды. — Она нервно ломает пальцы, выдавая себя с потрохами.

Ее