— Тебе, наверное, хочется отдохнуть. Не стесняйся, поспи, — догадался Розалия.

Я отрицательно покачала головой. Странно, в присутствии этого... леди на меня нападал страшный молчун, что совершенно не характерно для моего темперамента. При иных обстоятельствах слова вылетают из меня со скоростью ленты пулемета системы «Максим», а здесь словно язык деревенел. Удручающее, однако, впечатление производят на меня сексуальные меньшинства. Еще кое-что заставляло насторожиться. Голос. Мой верный спутник и бесстрастный судия молчал уже довольно давно, что для него несвойственно. Может, его тоже... ну, того, убили? С этим следовало разобраться как можно скорее.

В келью протиснулась голова соседа, следом за ней появилось и все остальное. Присутствие такой махины сделало еще меньше эту жалкую копию каморки Герасима.

— Ну, че, Жень? Нормально устроилась? — наконец-то я услышала Ромкин голос. Кажется, на него тоже напал молчун. Моя голова непроизвольно кивнула. Если так и дальше пойдет — совсем говорить разучусь. Вот мужу-то счастье привалит: умная, красивая да еще и немая.

— Что ж, голуби, вы тут поворкуйте, а я пойду почищу перышки и отправлюсь на светский раут — пора и делом заняться, — подвела итог Розалия-Игорь и исчезла за дверью.

Вот новости! Где, спрашивается, ворковать? В этой камере смертников, что ли? И, главное, с кем? Уж не с Ромашкой ли случаем?! Сначала нужно выяснить его принадлежность к сильной половине человечества, узнать подробности отношений с хозяйкой... Я непроизвольно прошлась оценивающим взглядом по Ромкиной фигуре. Да-а, тот еще экземплярчик! За широкими плечами данной мужской особи запросто можно уместить мавзолей Мао Цзэдуна, рост легко скроет Эйфелеву башню, а ноги больше походят на опоры моста. Остальные части тела, как я успела заметить, приковывают внимание многих женщин. Фигура — что надо, а вот красавцем его назвать сложно: во-первых, Ромка блондин, а я их терпеть не могу со времени недолгого супружества, во-вторых, не мешало бы взять и отсечь ему чуть-чуть челюсть — она широковата, с моей точки зрения, в-третьих, улыбка у Алексеева чересчур располагающая. Если на улице к вам подойдет такой тип и пару-тройку раз улыбнется, вы отдадите ему всю свою наличность, да еще будете умолять подождать, пока вы сбегаете за заначкой, мирно лежащей в старом чулке в чемодане под бабушкиной кроватью. Даже странно, как можно регулировать поток транспорта на улицах нашего славного города с такой улыбкой. Ромашкина фигура может вызвать кратковременную потерю сознания, легкое онемение и тяжелое отупение всего организма, причем, как выяснилось, не только у женщин, а улыбка должна создавать пробки и аварийные ситуации на дорогах. Хотя, кто знает, может, он на посту хмурится, как белый медведь в жару. Установив при беглом осмотре принадлежность моего славного помощника к классу мужчин, отряду физически развитых, ничего не оставалось, как оценить его интеллект. Смутно припомнив цитаты и умные слова, которые довелось услышать из уст этого индивидуума, я поняла, что и здесь Ромкины показатели если и не на уровне олимпийских рекордов, то, во всяком случае, выше, чем у некоторых моих знакомых представителей того же класса. А уж храбрости и отваги Алексееву не занимать. Для примера: все тараканы, которых мне удалось поймать с риском для жизни, были им полностью уничтожены, причем совершенно безвозмездно. А как смело и почти добровольно он бросился мне на помощь в трудную минуту! Ко всему прочему, Ромка умеет готовить омлет и чистить картошку. А это дорогого стоит!

После таких рассуждений стала ясна причина трепетного отношения Игоря-Розалии к моему дорогому другу.

«Батюшки мои! — мысленно всплеснула я руками. — Я тут рассматриваю Ромку со всех возможных сторон, а преступление уже обрастает паутиной. Если так пойдет и дальше, мне его не раскрыть до пенсии!!! Надо что-то срочно делать».

Я закружилась по комнатушке, словно раненый лебедь.

— Чего ты перед глазами мельтешишь? — не оценил моей хореографии исследуемый.

— Ромка, Ромочка, меня же надо спасать, — напомнил умирающий лебедь в моем лице со стоном.

— А я что делаю, по-твоему? — изумленно вскинул брови Роман.

— А ты бессовестно флиртуешь с этим... кикиморой... этой... кикимором, ну, все равно, как это там называется, вместо того, чтобы охранять доверенное тебе лицо! Ты, между прочим, не просто так... Ты, между прочим, облечен... И, кстати, наделен... — от волнения за сохранность собственной персоны, а также от возмущения бездействием моего соратника, я растеряла все слова, которые придумала для этого бездельника.

— Ты заговорила, как наше правительство, — засмеялся Ромка, — но, в общем и целом, доверенное мне лицо готов охранять днем и ночью до конца дней своих. Или твоих. Тут уж не угадаешь.

Вот так, простенько и со вкусом! А я еще несколько минут назад восхищалась его физическими и душевными качествами! От досады я топнула ногой. Белые помпончики на белых же тапочках весело подпрыгнули, а этот наглец издевательски захохотал.

— Убирайся из моей конуры! То есть из комнаты, — завопила я фальцетом, — и не показывайся мне на глаза, придурок ментовский!

Ромка спокойно пожал могучими плечами и попытался протиснуть свою тушу в узкую щель между мной и кроватью. Этот маневр он попытался проделать как можно элегантнее, не желая, видимо, ронять свое мужское достоинство. С грацией гиппопотама, пытающегося перелезть через решетку зоопарка, Алексеев проталкивал свое тело к выходу. Когда он почти достиг цели и практически добрался до двери, я попыталась придать ему ускорение посредством увесистого пинка пониже спины. Не учла я лишь одного: Ромка совершал маневр с разворотом, и вместо пинка по седалищу он получил крепкий удар между ног. С громким воем бравый помощник повалился на кровать, увлекая меня за собой. Обеими руками он закрывал причинное место, чтобы я случайно не нанесла еще и контрольный удар. И хотя я испытывала жгучее желание достойно завершить маленькую месть, но мне, по правде сказать, было не до того: балансируя, я пыталась сохранить равновесие. С таким же успехом, наверное, Герасим в своей каморке хотел повеситься после расправы с Муму. Акробатические трюки, проделанные мной, не привели к желаемому результату, и тело, нуждающееся в охране и опоре, с громким визгом шлепнулось на охранника. В этот торжественный момент в комнате нарисовалась физиономия Розалии:

— Ах вы, шалунишки, — желая перекрыть малопонятные воспитанной девушке слова и совершенно незнакомые междометия, изрыгаемые этой самой девушкой, игриво пропел хозяин дома, — я вас покидаю, мои дорогие. Буду поздно. Мои апартаменты в вашем полном распоряжении. Чао, детки.

Детки продолжали возиться в кровати, словно в песочнице, делая попытки подняться. Но напрасно! Почему-то мне то и дело попадались либо углы царского ложа, либо Ромкины части тела. Что попадалось под руки и под ноги соседу, история умалчивает. Наконец Алексеев буквально сполз с кровати и на четвереньках добрался до будуара, немало напугав при этом моего Монморанси. Бедный котик, методично доедавший невостребованный обед Розалии, с леденящим душу мяуканьем метнулся со столика и взлетел по драпировкам под потолок. Там я его и увидела, когда доползла до комнаты.