Через несколько дней Мари с матерью поехали навестить Корали. День был удивительно ясный; казалось, под водой колышется солнце — она была прозрачна и светла. Скалы оплели гофрированные ленты водорослей; они колыхались под водой, словно в некоем таинственном танце, и россыпи раковин на дне искрились, как драгоценные камни.

Когда лодка причалила к заменяющим пристань мосткам, Мари легко спрыгнула на берег. Мать не спеша выбралась следом, и они направились к дому, где жила Корали.

Сестра встретила их с достоинством замужней женщины. Она выглядела немного усталой, но спокойной. Стены в крошечной кухоньке были отмыты от копоти, а еще Мари заметила новую посуду и веселенькие занавески на окнах. На Корали был белоснежный чепец, накрахмаленный передник и новое, довольно безвкусно пошитое платье, но по сравнению со старой одеждой Мари и эта обновка выглядела нарядом.

Внезапно девушка подумала о Кристиане и Эжене. Первому было все равно, во что она одета, потому что он был слеп, а второму… потому что он слишком хорошо разглядел ее без одежды.

Довольная приездом родных, раскрасневшаяся от кухонного жара Корали подала на стол неизменную жареную рыбу, овощи со своего огорода и только что испеченные пшеничные лепешки.

После обеда, помогая Корали мыть посуду, Мари украдкой шепнула:

— Ко мне сватается один парень.

— Это кто-то из наших? — живо отозвалась Кора.

— Нет. Помнишь, тот слепой парижанин, о котором я тебе рассказывала?

— И что говорят родители?

— Они еще не знают. Сначала он хочет получить мое согласие.

— А он… богат?

— Не думаю. У его матери есть кое-какие сбережения, но этого не хватит надолго, он мне сам говорил.

— Тебе будет нелегко с таким мужем, — помедлив, заметила Корали.

— Знаю. Но он особенный. Здесь таких нет. Он говорит что любит меня.

Мари ожидала, что сестра спросит: «А ты его? — но Корали промолчала. И тогда девушка сама задала вопрос:

— А как ты? Тебе хорошо с твоим мужем?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты понимаешь что! — с нажимом заявила Мари, вспоминая минуты, когда Кристиан целовал и гладил ее шею, плечи и грудь, и волнующие ощущения, которые она испытала.

— Ты не должна об этом спрашивать, ведь ты еще девушка, — пробормотала Кора.

— Потому мне интересно. Мне уже двадцать лет. Возможно, Я сама скоро выйду замуж.

Тогда Корали произнесла загадочную фразу:

— К этому нужно привыкнуть.

— И все-таки что ты мне посоветуешь? — промолвила Мари.

— Я не знаю, что сказать, — ответила сестра. — Полагаю, вряд ли отец даст согласие на этот брак.

После этого разговора Мари отпросилась погулять по округе, предоставив матери и Коре возможность поговорить наедине.

На Больших скалах, как и на ее родном острове, величаво царили скалы, облака и океанские волны. Здесь было больше домов, чем на Малых скалах, но улочки немощеные, в рытвинах; много полезной зелени, но немало и бурьяна.

Незаметно Мари дошла до огромной каменоломни. Кругом громоздились камни, витала мельчайшая пыль, слышались нестройные удары кирками.

К ней подошел какой-то человек и резковато произнес:

— Что вам здесь нужно, мадемуазель?

Мари ответила не менее твердо и резко:

— Я хочу видеть Эжена!

Человек нахмурился, глядя на эту девушку, по виду местную жительницу.

— Эжена Орвиля?

Мари не знала фамилии и потому ответила наугад:

— Да.

Мужчина удалился, а через некоторое время появился Эжен. Сегодня он выглядел по-другому: почерневшее усталое лицо, грязная одежда, слипшиеся от пота волосы. Однако взгляд его загорелся, едва он увидел девушку.

— Мари! Глазам своим не верю! Что вы здесь делаете?!

— Приехала навестить сестру. А еще… — Девушка достала небольшой платок и развернула его: там лежала изящно скрученная в спираль перламутровая раковина, переливающаяся зеленоватым, голубым, желтым и серебристым цветами, как и пронизанная солнцем морская вода.

— Это мне?! — Он засмеялся радостным мальчишеским смехом. — О, Мари…

— Да, это вам.

Эжен осторожно взял раковину и повертел в пальцах. Его глаза были ясны и серьезны.

— Это не простой подарок… Мне кажется, будто мы с вами обручились. Кстати, вы с кем-нибудь помолвлены?

— Нет, — сказала девушка.

Он крепко прижал ее к себе, и, быть может, потому их поцелуй был так долог. Мари сама не понимала, как это могло произойти. Потом Эжен отстранился. Его глаза лукаво сияли.

— Спасибо, что не ударили! — сказал он и прибавил: — Я обязательно приплыву на ваш остров, и мы еще поговорим.

— Не надо! — вырвалось у Мари. — Я… я солгала вам. За мной ухаживает один молодой человек.

— Вы дали ему слово?

— Нет…

— Тогда ничто не может помешать мне увидеться с вами, — промолвил Эжен, и его голос был похож на убаюкивающий и в то же время страстный шепот моря. — Даже если ваше сердце находится на самом глубоком дне океана, я нырну туда и достану его!

Всю обратную дорогу Мари пребывала в смятении. Прежние мысли обратились в прах, уверенность растаяла. Она поняла, что не властна над собой и что понять свои истинные желания порой не проще, чем поймать ветер.

В эту ночь Мари не спала. Необходимо было принять решение. Уехать она не могла, выйти замуж за Кристиана — тоже. Что-то удерживало ее возле него, но что именно? Была ли это любовь? Кто знает! Если и была, то не безраздельно жертвенная и беззаветная Мари чувствовала: ее отказ его убьет. Вокруг него образуется пустота, которую будет нечем заполнить. Эта пустота навсегда изгонит из его внутреннего мира светлые образы, и жизнь Кристиана превратится в бессмысленное прозябание.

В его беспомощности таилась сила. Мрак проявил к этому юноше подлинное великодушие, послав свет в лице девушки. Кристиан утешался этим проблеском любви и надежды. Можно ли было обмануть его веру?

Рано утром, еще не успев одеться, Мари подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя.

Ее тело было телом не просто сельской жительницы, а именно островитянки: с ровным загаром, хорошо оформившееся и вместе с тем словно ждущее чего-то. Кожа шелковистая, будто отполированная морем, и теплая, точно нагретая солнцем. Простодушие во взгляде сочеталось со своенравием, глаза были ярки и чисты, и в них плясали синеватые искры. У городских жителей не встретишь такого взгляда, его огонь гасит скрытность, стремление защититься, спрятать чувства и мысли. В ее движениях таилось недюжинное упрямство и внутренняя сила. А волосы… Когда после купания Мари, случалось, скручивала их жгутом, этот жгут был толще морского каната…