ранено. 20 октября на похоронах убитых с горячей речью выступает лейтенант П. П. Шмидт, только что выбранный депутатом городской думы. От имени многотысячной толпы П. П. Шмидт поклялся, что борьба за свободу, за благо неимущего люда будет продолжаться (ЦГИАМ, ф. 1166, оп. II, ед. хр. 66).

В тот же день «красного лейтенанта» арестовали и две недели продержали под стражей. Благодарные рабочие заочно избрали Шмидта пожизненным депутатом Севастопольского Совета рабочих депутатов, и узнав об этом, Шмидт сказал:[5] «Они никогда не пожалеют, что выбрали меня пожизненным депутатом. О, я сумею умереть за них».

4 ноября, после того как в газетах Севастополя были опубликованы протесты за тысячами подписей, Шмидта выпустили из-под стражи. Так нужно ли удивляться, что именно к Шмидту пришли представители военных моряков с просьбой стать во главе восстания?

А о последующих событиях говорит сам Шмидт в своей речи на суде:[6]

«Когда я вступил на палубу Очакова, то, конечно, с полной ясностью понимал всю беспомощность этого крейсера... без артиллерии, так как имелось всего две рукоятки от 6-дюймовых орудий, остальные орудия действовать не могли.

Я понимал всю беспомощность крейсера, неспособного даже к самообороне, а не только к наступательным действиям».

Очаков превратился в штаб-квартиру. Шмидт хотел захватить флагманский корабль Ростислав, надеясь, что как флагман, он сможет вызвать офицеров эскадры и арестовать их. Кроме того, он намеревался освободить с плавучей тюрьмы Прут арестованных потемкинцев.

Вечером 14 ноября матросы флотской дивизии пробрались в порт, захватили ряд мелких судов, немного оружия, ударники, снятые офицерами с орудий Пантелеймона, арестовали часть офицеров. Но захватить главные склады оружия и добыть ударники от орудий других кораблей матросы не смогли.

15 ноября Шмидт поднял на Очакове флаг: «Командую флотом». На миноносце Свирепый лейтенант обошел всю эскадру, призывая экипажи присоединиться к восстанию. Одним из первых выступил на борьбу с царизмом броненосец Пантелеймон, Даже под новым именем и с новым экипажем корабль остался верен своим революционным традициям. За Пантелеймоном под знамя борьбы стал учебный корабль Днестр, минный крейсер Гридень, канонерская лодка Уралец, несколько миноносцев — всего 14 кораблей с экипажем около 1500 человек.

На броненосцах Ростислав, Синоп, Двенадцать Апостолов и других кораблях, стоявших на рейде, раздавались приветственные возгласы матросов и взвивались красные флаги, но их тотчас спускали по приказу командиров. На некоторых кораблях матросов на верхней палубе вообще не было: их загнали в жилые палубы, а вместо них на палубе стояли офицеры и кондукторы, враждебно встретившие Шмидта.

Однако сочувствуя восставшим, команды большинства кораблей не решались на активные выступления. Отсутствие решительных и смелых руководителей, медлительность восставших, а также колебания среди самих команд привели к тому, что большинство крупных кораблей эскадры не присоединились к восставшим.

Затем миноносец Свирепый по приказу Шмидта направился к плавучей тюрьме Прут, на котором томились моряки Потемкина, осужденные после июньского восстания на броненосце. Потемкинцы были освобождены, а офицеры Прута арестованы и доставлены на Очаков. Чтобы увеличить число заложников, восставшие на катерах подошли к Пантелеймону и арестовали офицеров, которых также доставили на Очаков,

Между тем правительство готовило кровавую расправу. Опытный усмиритель мятежей генерал А. Н. Меллер-Закомельский стянул вокруг восставших кораблей правительственную эскадру, а против сухопутных революционных войск выставил 10-тысячную армию. Стволы корабельных и береговых орудий были направлены против Очакова и других кораблей, поднявших красные флаги.

Во втором часу дня 15 ноября Меллер-Закомельский отдал приказ открыть орудийный, пулеметный и ружейный огонь по кораблям, стоявшим под красными флагами, а также пулеметный огонь по шлюпкам, поддерживающим связь с революционными кораблями. Канонерская лодка Терец,[7] с которой предусмотрительно были удалены все матросы (их заменили офицерами), обстреляла катер, перевозивший продовольствие для революционных кораблей. Катер пошел ко дну, а на нем был еще другой груз, гораздо важнее продовольствия, — ударники для орудий броненосца Пантелеймон.

Начался артиллерийский обстрел казарм и судов, стоявших на малом рейде. Тогда от Очакова отделился миноносец Свирепый с приготовленными к бою минными аппаратами. По приказу Шмидта миноносец Свирепый под командованием машинного квартирмейстера броненосца Пантелеймон большевика Ивана Сиротенко пошел в атаку на броненосцы Ростислав и Память Меркурия. По миноносцу тотчас открыли огонь броненосцы Ростислав, Сакен и Память Меркурия. Свирепый отстреливался, не спуская красного флага, пока у него не были снесены все надстройки. Сам Иван Сиротенко погиб в этом бою как герой.

С Ростислава и двух других броненосцев, а также с береговых батарей начался ураганный обстрел Очакова.

Когда начался обстрел восставших кораблей, минный транспорт Буг стоял в Южной бухте. На борту его находилось 300 боевых мин, и поэтому, опасаясь, что при попадании снаряда произойдет взрыв, моряки открыли кингстоны и затопили Буг вместе с его страшным грузом (телеграмма А. В. Каульбарса Николаю II 149, с. 163]).

Версия, приведенная в повести К. Паустовского «Черное море» о том, что Шмидт хотел поставить Буг около Очакова, чтобы предотвратить артиллерийский обстрел, документально не подтверждается.

Главные силы огня карателей были сосредоточены на Очакове, его обстреливали мощные орудия флагманского корабля Ростислав и орудия крепостных батарей. Очаков долго мужественно защищался, но, исчерпав силы, вынужден был спустить красный флаг.

Мы переходим к основной причине поражения восстания — неподготовленности восстания, недостаточной организованности революционных масс, т. е. к отсутствию четких планов действий, отсутствию опытных и решительных руководителей.

Революционных матросов поддержали рабочие Севастопольского порта, солдаты некоторых воинских подразделений. Но в решительный момент восстания солдаты Севастопольского гарнизона не присоединились к восставшим, позволили себя обмануть, и многие из них по приказу своих офицеров и генералов направили против революционных матросов и рабочих артиллерийские орудия и винтовки.

Характерный эпизод произошел на одной из береговых батарей. Солдаты первоначально отказались стрелять по восставшим, и тогда по батарее был произведен провокационный выстрел. Снаряд убил двух человек, и офицеры убедили артиллеристов, что выстрел был произведен с крейсера Очаков. После этого орудия батареи открыли огонь по Очакову и другим восставшим кораблям [49, с. 26].

Аналогичная картина наблюдалась и на многих кораблях Черноморской эскадры, на которых командование силой или хитростью сумело заставить матросов стрелять по своим братьям.

В результате соотношение сил оказалось явно не в пользу восставших: 14 кораблей, большей частью с орудиями, неспособными вести огонь, и 1500 человек, против 22 кораблей и 6000 человек.

Готовились к выступлению рабочие, но все они были очень плохо вооружены и еще хуже организованы. Давая оценку деятельности Одесского комитета РСДРП во время июньских событий в Одессе и революционного выступления броненосца Потемкин, В. И. Ленин отметил, что комитет «был