Ректор и полицейский изучающе смотрят на меня, не произнося ни слова. Похоже, это сигнал, что пора уходить.

– Эта комедия слишком затянулась. Мне надо идти.

Я поднимаюсь с кресла и уже собираюсь выйти из кабинета, когда Билл открывает рот и приказывает мне сесть обратно – не стоит ему говорить со мной таким тоном. Я медленно поворачиваюсь к нему с исказившимся от злости лицом.

– В этом университете у вас нет надо мной никакой власти! Я не уверена, что ваше начальство будет радо узнать, что вы устроили неофициальный допрос за пределами полицейского участка, не имея на это никаких уважительных причин. Если хотите задать мне еще какие-то вопросы, вызывайте меня повесткой в участок, как вы и должны были сделать. А если продолжите настаивать, я найму адвоката и подам на вас жалобу за превышение полномочий и за домогательства. А теперь я ухожу, если господин ректор мне разрешает, потому что он единственный, кто может позволить себе попросить меня остаться в его кабинете! Я достаточно ясно выразилась или мне нужно процитировать ряд статей Кодекса Соединенных Штатов, чтобы научить вас делать вашу работу?

Билл вскакивает с места с перекошенным лицом, тяжело дыша и кипя от ярости. Но он знает, что я права и что он ничего не может от меня требовать. Позади меня раздаются аплодисменты, и когда я оборачиваюсь, то вижу человека средних лет с золотисто-русыми волосами, стоящего в дверях кабинета и хлопающего в ладоши, явно под впечатлением от моих слов. За его спиной виднеются Сыновья Дьявола, которые, очевидно, наслаждаются спектаклем, только что устроенным мной у них на глазах.

– Билл, Билл, Билл… что же с тобой теперь смогут делать?

Этот макиавеллистский вид, эта уверенность в голосе… Я в замешательстве разглядываю незнакомца.

Не успевает он переступить порог, как я ясно ощущаю излучаемую им грубую силу и чувство превосходства – настолько мощные, что в помещении, кажется, начинает не хватать воздуха. И когда он входит в комнату, я непроизвольно делаю шаг назад, как если бы мной двигал инстинкт самосохранения.

– Я пришел поставить тебя на место, но эта юная леди прекрасно справилась и без меня. Она просто поразительна.

Его взгляд отрывается от собеседника и устремляется на меня. В его глазах отражается незаурядный, ошеломляющий ум. Возникает внезапное ощущение, что я стою голой перед этим человеком лет пятидесяти, и в этом нет ничего приятного. Он подмигивает мне, а потом снова переносит все свое внимание на полицейского.

Внезапно очевидная реальность обрушивается на меня со всей силы, так, что я чувствую дурноту.

Всемогущие боги, я с уверенностью полагаю, что этот человек передо мной – Картер, босс Сыновей Дьявола!

Он проходит прямо к ректорскому столу, и вид у него такой внушительный, что все мы рядом с ним как будто съеживаемся и выглядим крошечными. Его мускулатура так же впечатляет, как мускулатура его людей, явно сшитый на заказ костюм идеально облегает его широкие, сильные плечи. И в придачу ко всему его природное обаяние, кажется, способно самих богов поставить на колени.

Он берет со стола какую-то папку и разрывает ее на две, а затем на четыре части. Прежде чем обрывки бумаг летят на пол, я вижу, что там черным по белому написано мое имя.

Эта папка была моим личным делом, и в ней собрана информация, которую я была обязана предоставить при подаче документов в университет!

Ректор взбешен вызывающим поведением Картера, но не произносит ни слова. Он боится его, это очевидно. Мы все трое его боимся.

– Авалон, тебе стоит пойти к твоим друзьям.

Я моргаю, удивляясь и в то же время ужасаясь тому, что главарь банды обратился ко мне по имени. Тем не менее я не заставляю просить себя дважды и, ни на кого не глядя, выхожу из кабинета.

Оказавшись в коридоре, прислоняюсь к стене, чтобы выровнять участившееся дыхание. Я все никак не могу прийти в себя от такой сногсшибательной импозантности. Я еще никогда не сталкивалась ни с кем, кто производил бы столь же ошеломляющее впечатление. Оно просто ошарашивает, выбивает из колеи.

– Пытаться использовать девушку, чтобы добраться до нас, достойно жалости – даже для тебя.

Все мои мускулы напрягаются, когда я снова слышу голос Картера.

Они не закрыли за мной дверь.

– Ты сохраняешь свою работу единственно потому, что расстраивать твои планы стало моим любимым занятием, – продолжает он. – Мне достаточно сделать лишь один телефонный звонок, чтобы тебя уволили.

– Начальнику полиции ты не указ! – запальчиво брызгает слюной Билл.

Картер разражается смехом, который можно назвать каким угодно, только не дружелюбным.

– Начальнику полиции? Мой дорогой Билл, у меня есть друзья гораздо выше. Начальник полиции – просто никто. Ты – просто никто.

– Рано или поздно я доберусь до тебя.

– Может быть. Но если это произойдет, молись, чтобы меня посадили в наиболее строго охраняемую тюрьму во всей стране, потому что я не считаю, что там задержусь. Как и мои люди.

Эта уверенность Картера – преступника – в собственной безнаказанности заставляет меня дрожать от ужаса. Меня по-настоящему трясет, когда я осознаю всю беспомощность сил правопорядка при встрече с подобными людьми.

Мне хочется поскорее уйти, чтобы оказаться как можно дальше от этой банды, и я уже спускаюсь по последним ступенькам, собираясь выйти на улицу, когда чьи-то пальцы стискивают мое запястье. Кто-то закрывает мне рот рукой, чтобы приглушить мой крик, и увлекает меня в угол, подальше от любопытных глаз. Он прижимает меня спиной к стене, и я наконец понимаю, что этот человек – Кларк.

Сердце так сильно бьется в груди, что, наверное, Сын Дьявола должен слышать его оглушительный стук, но тем не менее я чувствую реальное облегчение, оказавшись лицом к лицу с ним, вместо того чтобы встретиться с Картером.

Он опирается по обеим сторонам от моего лица, не оставляя никакой возможности ускользнуть. Нас отделяют всего несколько сантиметров, так что я даже могу почувствовать его запах. Это свежесть в сочетании с теплыми ароматами звездных летних ночей. Этот запах не просто кружит голову, он… околдовывает.

– Что ты сказала этому дебильному копу? – спрашивает он тихо, но голос его по-прежнему создает ощущение опасности.

Разозлившись, толкаю его обеими руками в грудь, однако он не отступает ни на сантиметр.

– Что я не была знакома с тобой лично и что ты отвез меня в кампус, потому что за меня волновалась Лола. Доволен? А теперь отойди!

Он ничего не отвечает, но так и не двигается с места – его глаза с зелеными радужками, так похожими на мои, внимательно изучают мои глаза, словно пытаясь обнаружить в них вероятную ложь.

– Хорошо.

Наконец Кларк оставляет меня в покое и разворачивается, в то время как я пытаюсь более или менее восстановить сердечный ритм. И пока это происходит, одна мысль зарождается у меня в мозгу.

Если у Сына Дьявола какие-то проблемы со мной, то я должна это выяснить. Кто знает, что он или его банда способны со мной сделать?

– Ты не ответил на мой вопрос тогда вечером!

Кларк, уже отошедший на несколько шагов, замирает как вкопанный. Он стоит неподвижно так долго, что я уже теряю надежду когда-нибудь получить ответ. В конце концов он, не оборачиваясь, отвечает:

– Твое лицо мне нравится, оно красивое, и запах у тебя приятный, ты не убивала моего муравья, и твой взгляд не приводит меня в ярость. У меня нет проблем с тобой, Авалон, разве только когда ты меня оскорбляешь.

Я открываю и закрываю рот от удивления, что он помнит все те предположения, которые я высказала несколько дней назад.

– И если ты хочешь доказательств, то я привез тебя в кампус совсем не потому, что за тебя волновалась Лола.

Так и не оглянувшись, он продолжает свой путь, оставив меня в полнейшей растерянности. Я не знаю ни почему он говорит мне все это, ни что все это значит. Я никогда не была слишком разговорчивой, но он далеко меня переплюнул, это совсем