– Логично, – заметила Татьяна. – Значит, нас впереди ждет веселое путешествие, я правильно поняла?

Я опять пожала плечами.

Самолет определенно снижался.

– Пашка, что-нибудь видно? – спросила Татьяна.

– Лес. Тайга.

Татьяна перегнулась через оператора и посмотрела сама.

– Да, пока никакого шоссе. Интересно, а на деревья сесть можно?

– Ты что, ку-ку? – широко распахнула глаза я. – В первый раз в воздухе? Вспомни, сколько самолет по взлетно-посадочной полосе несется после того, как коснется ее колесами? И мы же еще не садимся. Кстати, интересно, куда ведет то шоссе… И вообще, где мы?

– По крайней мере, на Родине, – хмыкнула Татьяна.

Снижение было не очень ровным, начало закладывать уши. Спавшие впереди проснулись и возмущались. Кто-то уже блевал. Возможно, с перепою.

– Девчонки! – вдруг тихо позвал Пашка и направил камеру в иллюминатор. – На шоссе военные! Куча машин и установки какие-то…

Татьяна, несмотря на то что самолет здорово потряхивало, опять перегнулась через Пашку, потом даже привстала, чтобы он не отводил камеру. Мы переглянулись.

– Переворот в стране готовится? – шепотом предположила я.

– А мы им зачем? Журналистов бы тогда взяли, специализирующихся по политике. И в заложники кого-то из политиков, а не этого сладкоголосого придурка.

Я пожала плечами. Страха не было. Разбирало любопытство. Мы стали ждать развития событий.

А самолет тем временем снова стал набирать высоту…

– Я чего-то не понимаю, – сказала Татьяна, когда мы уже не могли больше видеть военных и шоссе. – Значит, мы не садимся?

Я сказала, что наведаюсь в кабину пилотов и выясню ситуацию, потом снова заранее включила в кармане диктофон.

Признаться, до кабины пилотов я добралась с трудом, даже хватаясь за все кресла по пути. Продюсер Александр Каренович крикнул мне вслед, чтобы выяснила, что происходит. Я ничего не ответила.

Дверь в кабину пилотов была заперта. Я постучала и сказала, что это я.

Открыл террорист. Пилоты невозмутимо сидели на своих местах, Маринка – на полу.

– Юля, вы случайно никаких сигналов никому не подавали? – вежливо спросил меня террорист.

– Как? – искренне поразилась я.

– Ну, как я слышал, вы – особа весьма находчивая.

– А в чем дело? Мы будем садиться на другое шоссе?

– Мы будем садиться на поляне, – произнес командир корабля ледяным тоном. – Юля, идите на место, пристегивайтесь и прижимайте голову к коленям. Или положите на скрещенные руки на сиденье впереди себя. Под живот – свернутое одеяло, куртку, то есть что-то мягкое. Я серьезно говорю. Шоссе было бы идеальным местом посадки по сравнению с тем, что теперь желает молодой человек.

– А почему у молодого человека изменились пожелания? – поинтересовалась я.

– Вы наружу не выглядывали?

– Выглядывали.

– Так вот, встреча с военными не входит в наши планы.

– А они случайно не нас встречали?

– Думаю, нет. По всей вероятности, у них тут охота.

– Какая? – повернул голову командир корабля. – На медведя? Волка? Или кто тут в тайге водится?

– На человека, – отрезал террорист. – Госпожа стюардесса, вы тоже можете идти.

– Марина, плюнь на этих артистов и сама сядь и пристегнись, – сказал командир корабля. Голос его звучал гораздо теплее.

Марина подошла к нему, обняла и поцеловала, потом поцеловала двух других летчиков.

– Ребята, я в вас верю, – сказала. – Вы только…

– Иди, Марина, – хрипло сказал командир корабля. – Все будет нормально.

По-моему, он не верил в это до конца.

Мы ушли. По мере продвижения по проходу Марина говорила всем, чтобы пристегивались и что скоро посадка. Когда мы оказались у наших кресел, Татьяна с Пашкой вопросительно на нас посмотрели.

– Камеру убирай, – сказала Марина Пашке. – И лучше оберни чем-нибудь… Сейчас одеяло достану.

– У меня специальная сумка, – сказал Пашка, что соответствовало действительности. Мягкие толстые бока сумки должны были смягчить любой удар.

Марина уселась через проход, я снова склонилась к ней.

– Куда мы теперь летим?

– А фиг знает. К какой-то лесной базе. Заимке или черт знает чему.

– Почему не сели на шоссе? В самом деле из-за военных?

Марина кивнула.

– Террорист сильно задергался, когда увидел все эти машины внизу, и велел менять курс. Где-то там в тайге есть поляна, куда садятся вертолеты. Но «Ту-154» – это не вертолет!

У нее начиналась истерика.

– Марина, успокойся! Летчики – опытные и что-то сделают…

– Юлька, ты что, не понимаешь, что мы все можем погибнуть?! Все?! И будут раненые. Точно будут. Что мы будем делать в этой тайге? И самолету-то уж точно – конец. И нас никто не будет искать!

– Это еще почему?

– Потому что нас уже все считают мертвыми! Ты не слышала переговоров в эфире! Мы же пропали с радаров уже полтора часа назад, если не два. А когда станут искать черный ящик и обломки самолета, то никак не здесь, а в сотнях километров отсюда! Ты это понимаешь?!

– Тогда надо радоваться, что нас видели военные…

– Мало ли что они нас видели… Мало ли какая у них операция… Пока они согласуют все с гражданскими, если вообще будут с ними связываться… Юлька, мне страшно!

Самолет опять пошел вниз. Меня за рукав дернул Пашка.

– Что там? – спросила я.

– В центре тайги вырублена площадка… Или не площадка, не знаю, как назвать. Неровный прямоугольник. И там стоит дом.

– Река какая-нибудь есть поблизости? – спросила Татьяна. – Пашка, смотри! Чтоб потом знать, в какую сторону идти! Река всегда ведет к людям.

Я повернулась к Марине и попросила ее тоже посмотреть, она быстро переместилась на кресло у иллюминатора и стала глядеть вниз.

Но тайга была усыпана снегом, и если летом мы бы без труда увидели голубую ленту, то сейчас это представляло проблему.

Тем не менее Марина вскоре повернулась и кивнула. Потом и Пашка подтвердил, что нечто похожее на реку извивается между деревьев.

Мы снова пролетели над вырубленным неровным прямоугольником и резко снизились.

– Ремни проверьте! – прошептала Марина. – Головы к коленям и руками их закройте!

В салоне раздавались крики паники. Господа артисты протрезвели и тоже приникли к иллюминаторам. Они ничего не понимали, оборачивались на нас, выкрикивали в никуда вопросы, жали на кнопку вызова стюардессы. Пара граждан собралась идти в кабину к пилотам, но быстро поняли, что лучше оставаться на своих местах. Кто-то впереди зарыдал, призывая мамочку, кто-то матерился. Потом на мгновение все вдруг замолчали – и тут тишину прорезала трель храпа. Кто-то даже не проснулся. Потом опять начались крики паники.