вдруг, почувствовал, что что-то в нем невозвратимо рушиться, какой-то замок, что висел очень-очень давно внутри, в самой сути его души, теперь сорвался с петель. В то самое мгновение, когда она посмотрела на него и приоткрыла пухлые губы.

Их обдул еще один мощный ледяной ветер, неся в себе снег с далеких горных вершин и молчание ледниковых долин. Её косы поднялись в воздух, зазвенели в них яркие бусины, а зеленые глаза расширились почти что в страхе, когда увидели перед собой летающие снежинки.

— Не заблудись, путник, — выдавила из себя девушка и попыталась улыбнуться, но все еще выглядела испуганной, как потерянный олененок. Каз ничего не мог сделать, кроме как кивнуть, чувствуя, что стальной замок в душе снова на месте, и, развернувшись, двинуться в путь.

Он твердо намеревался не оборачиваться до самого Черногорья, пока не увидит знакомый мост и возвышающиеся снежные вершины. И никакой лесной нежити. И никаких глаз цвета гиблых болот.

* * *

Черногорье. Гнездец.

Каз вернулся поздно вечером следующего дня, совершенно без сил и с диким желанием лечь скорее в кровать. Даже чувство голода меркло, по сравнению с усталостью. Гудящие ноги еле донесли его до комнаты, где его ждал обеспокоенный Влад, который походил скорее на искаженную версию себя: с темными кругами под глазами и с белым лицом.

Когда Морозов его увидел, то решил, что это просто неудачная шутка.

— Тебя не было два дня! — кричал побледневший от испуга Влад. — Два дня, Каз. Два!

— Я это и без тебя знаю, Влад, — грубее, чем следовало, ответил он, и, переступив порог комнаты, тут же упал лицом в подушку, блаженно закрывая глаза, чувствуя, как расслабляются уставшие мышцы. Запах дома затмил собой другой, от которого его передергивало всю дорогу. Ему необходимо было смыть с себя запах сырости и болота. Каз боялся, что за два дня он настолько впитался в него, что проник под кожу. Скинув порванную рубашку, молодой воин повернулся к встревоженному Владу.

Власов все еще не унимался.

— Где ты был? Ты даже не представляешь, что я пережил, когда не нашел тебя. Я места себе не находил все эти два дня в горах, спускался к скалам, но тебя все не было. Сколько раз я отсылал поисковый ветер, чтобы тебя найти? Не меньше сотни! Вместо отчета о дозоре, я хотел доложить Яловару о твоей пропаже. Тебе повезло, что днем его никогда не бывает на месте.

Громкость голоса резала по ушам, словно скрип старой двери. Каз нехотя скривился, замечая, что тут же представил в голове крошечный домик с такой же скрипящей дверкой. Таких неухоженных домов не было ни в одном уголке Северного края, даже обедневшие семьи могли себе построить достойное жилище, чтобы пережить суровую зиму, иначе бы просто не выжили.

Однажды Святогор, на уроке истории Четырёхземелья, когда речь зашла о западных соседях, сказал, что обитатели строят дома из дерева и обкладывают их мхом. Руки их измазаны в торфе по локти, а кровь они используют в качестве оберега и разменной монеты. Тогда каждый ученик притих, прислушиваясь к собственному кровообращению; проливать кровь можно было только в бою и на тренировке, слишком большая сила в ней таилась. Святогор назвал те земли «Болотным краем», а его жителей дикарями.

И Морозов сейчас готов подтвердить каждое его слово.

— Я был не в Северных землях…

Владислав округлил глаза и застыл на месте.

— Что?

— Что слышал. Я был в… Болотном крае, кажется. И это не самое приятное место.

Каз закатил рукав и показал перебинтованный шрам, что уже начал заживать, благодаря множествам мазей. Конечно, не только они воздействовали на выздоровление тела — было еще что-то помимо них. Чужая магия имела свой запах, это Каз знал. В детстве, во время посещения базарной площади в Ардане, он смог уловить тонкий запах специй и пороха. Он исходил от темнокожего мужчины, меж пальцев которого плясали искры пламени. Этот запах противостоял его собственному.

— Ты… что?! Ох, Кузнец всемогущий! — Владислав запустил руки в волосы и уставился прямиком в почти черную стену, покрытую тонким слоем серебряных завитушек. Досчитав до десяти, он, наконец, оторвался от стены и тихо произнес с безысходностью. — Тебя видели? Если твой след остался там, Колдунья почувствует его…

— Я не использовал силы. Только самую малость, когда отбивался от белых волков, — он задумался. Тогда он был почти иссушен без магии и силы, казался заранее поверженным. Но потом, у самой границы, когда он уходил… тот ветер точно не был обычным.

— Так, значит, они существуют? И это они тебя так потрепали? — удивился догадке Власов, но тут же успокоил свое любопытство. — Ладно, главное, что тебя никто не видел. А то были бы большие проблемы.

Каз ничего не ответил, поджал тонкие губы и выпрямил спину. Было бы лучше, если бы его действительно никто не видел. И та ухмылка, преследовавшая его всю дорогу до Черногорья, не врезалась в память холодным стеклом.

Та девчонка издевалась над ним и права такова не имела. Над ним — наследником древнего и могущественного рода, потомком самого Николая Мороза, будущим членом Круга, эта…

— Ведьма.

— Что ты сказал? — переспросил Влад удивленно.

— Ничего.

— Каз, — уже с нажимом и с долей вернувшегося беспокойства. — Тебя точно никто не видел? Если за тобой проследили, то местонахождение Гнездеца станет общедоступным. Вдруг, ведьмы узнаю о нем.

Девчонка определенно не была обычной, она знала путь до Севера, она залечила его раны травами, а не сложными микстурами лекарей и тот запах, казался таким знакомым и родным, как будто Каз, вдруг, очутился в Подгорье. Он перевел взгляд на друга, в нем плескались волны безнадеги.

— На самом деле, Влад, я оплошал. Меня видели.

Влад, смирившись с положением, глубоко вздохнул. Он прекрасно знал историю, помнил предостережения стариков об опасности леса и болот. И все же, его друг оказался жив.

— Надеюсь, он не понял кто ты. И не станет болтать по пустякам.

— Она, — аккуратно поправил Морозов и тут же скривился, когда вспомнил две длинные косички.

Влад выглядел удивленным и озадаченным. Что ж, с девушкой, как он думал, договориться было куда легче. Но, если вспомнить все рассказы о болотных ведьмах, то становилось жутко. Удача, действительно, была на стороне Морозова, если ему попалась добрая ведьма, и он выбрался оттуда без магии.

— Надеюсь, — он поперхнулся, выдавливая из себя слова с отвращением. — Она не ведьма.

Взгляд замер на перебинтованной руке. Шанс на то, что девушка, действительно, могла быть «нормальной» казался ничтожным. И то,