– Вот оно что, – произнес Петер. – Что же он говорил?

– Что любит меня и никогда не оставит. А когда он обнимал, мне было так спокойно, так легко, словно Божья благодать спустилась. Чудесно, да?

– Гм, и правда, чудесно, – пробормотал смотритель, озадаченный этим заявлением.

– И, знаешь, что самое удивительное, папочка?

Петер вопросительно посмотрел на Софию, подняв брови.

– Что же, моя хорошая?

– От этого ангела пахло луговыми травами и цветами, а еще чем-то очень знакомым и таким родным, что я сразу полюбила его. Такое чувство, будто я знала его всю жизнь.

Почему-то от этих слов смотрителю стало немного тревожно на душе. Он отложил игрушку, притянул девочку к себе и усадил на колени.

– И давно он к тебе приходит?

София чуть нахмурилась и принялась загибать пальчики, отсчитывая дни.

– Три…Восемь…Двенадцать… Кажется, не меньше четырех недель. А может и лет. Не могу сказать.

Девочка пожала плечами.

– Гм. А что же ты раньше не говорила?

– Это был наш маленький секрет. Ты ведь не сердишься?

– Нет, но…

Он замолчал, качая головой, пытаясь избавиться от возникшего неприятного чувства. С чего ему бояться сновидений?

– В следующий раз, когда он придет, попроси его выйти на свет и показать свое лицо. Если он посланец Господа, он тебе не откажет.

Случай на обрыве изменил ход семейной истории и перевернул жизни двух людей: отца и сына.

Первый стал спокойнее, второй – задумчивее. Отец, растревоженный, взволнованный новыми отческими чувствами, внезапно вспомнил, что у него есть и сын.

Смягчившись, он размышлял о том, что будь близнецы вместе, беда могла обойти их стороной. По рассказам Агаты, мальчик был очень воспитанный, смышленый и послушный.

Может, тогда ему показалось, что Деметрий подвержен влиянию злых сил? Скорее всего, это все алкогольный дурман так действовал на него, что он возненавидел бедного ребенка, а ведь невинное дитя вовсе того не заслуживало.

Сам же Деметрий не испытывал мук одиночества или отсутствия родительского тепла. Он был благодарен тетке за чуткость и нежность, но взамен не мог отплатить ей тем же. Все его чувства были связаны с одной Софией. Сейчас же, кроме мыслей о сестре, его взбудоражило открытие, которое он совершил в тот роковой миг.

Когда там, у обрыва он протянул к ней руки, он словно дотронулся до нее не только мысленно, но и физически. Будто его руки невероятным образом протянулись через расстояние между ними, и он готов был поклясться, что ощутил тяжесть ее падающего тела, прикосновение к ткани ее платья под ладонями. Тогда, кроме бесконечного страха и ужаса за сестру, он пережил самую мучительную и острую боль за всю свою жизнь.

Думая над этим, Деметрий пришел к выводу, что если он смог сделать это однажды, то, скорее всего, сумеет повторить свой трюк снова, пусть даже ценой ужасной боли.

Он и забыл, что когда-то, будучи пятилетним ребенком, сумел остановить бросившегося на него пьяного отца. Тогда он был слишком мал, чтобы запомнить, но сейчас стал достаточно взрослым, чтобы осознать: такая сила – бесценный дар, которым необходимо научиться владеть в совершенстве.

Деметрий принялся экспериментировать.

Стоя в саду, он подбрасывал кверху яблоки, а потом пытался движением руки остановить летящие вниз фрукты. Закон гравитации был суров: яблоки падали вниз, не слушаясь мысленных команд ребенка.

За этим странным занятием его не раз заставала тетка. Но она предположила, что мальчик хочет повторить фокус, который видел на рыночной площади, когда к ним в город заезжал бродячий цирк.

Тогда Деметрий не выказал никакого интереса к жонглерам и акробатам. Впрочем, ее обрадовало, что мальчик быстро поправился от лихорадки. Теперь она была готова позволить ему что угодно.

Вот уже который раз он получал увесистые удары по лицу от падающих яблок, но это обстоятельство не могло его остановить.

Деметрий недоумевал. Прошла неделя, но он не ощутил и намека на то, что случилось тогда. Не было той мощи, того взрыва, дикой бурлящей силы, что обожгла изнутри.

В чем же дело?

Может, нужно встать у воды под сенью деревьев? Или надеть ту самую одежду, что была на нем в тот день? Ничего не выходило. Яблоки не желали замедлять свое падение.

Неожиданные обстоятельства на какое-то время отвлекли его от проводимых опытов.

Однажды, спустившись в гостиную, он увидел там отца, державшего за руку Софию. Немного смущенно отец сказал, что это его родная сестра (будто он не знал!), что отныне они могут играть вместе и приходить друг к другу в гости, когда пожелают. Ведь, как-никак, дети являются единокровными.

Агата плакала от радости, а потом все уселись за стол обедать, только Деметрий почти не ел и не сводил глаз с сестры.

Смотритель пристально за ним наблюдал, но на этот раз не заметил ничего демонического в этом спокойном и почтительном мальчике, устыдившись дурных мыслей, из-за которых сестра с братом оказались разлучены.

«И верно, что я старый дурак, – думал он. – Детям-то лучше вместе, а не врозь».

Тетка, обожавшая племянника, несказанно обрадовалась этим внезапным переменам к лучшему. Никто не собирался разлучать ее с дорогим Деметрием. Дети могли жить и в доме у маяка, и здесь. Места хватит всем.

Ну, а Деметрий… Его маленькое сердце ликовало. Черты лица, такого красивого, но неизменно настороженного, будто он всегда ожидал некой опасности, теперь заметно смягчились.

Мечта сбылась. Сестра снова была рядом. Теперь можно не сбегать в утренних сумерках из дома, чтобы побыть с ней.

Он вновь обрел счастье.

В поисках ответов

Громко шипя, вот уже второй раз за это утро, кофе, бурля коричневой пеной, залил плиту.

Анна бросилась к турке и схватила ее, ругая себя за рассеянность. На мгновение, горячий металл обжег ей пальцы, но девушка не обратила на это внимание. Она была поглощена воспоминаниями об увиденном.

Это не походило ни на одно из сновидений, что являлись ей, как проблески. Напротив. Увиденное предстало перед ней длинным, ярким и очень подробным.

Как только она проснулась, глубоко потрясенная результатом, то немедля схватила ручку и лист бумаги, затем второй, третий, пока не извела целую стопку. Успокоиться Анна смогла, только когда дописала последнее предложение и поставила точку.

Но была ли это точка в самом деле? Нет, нет. Анна вовсе так не думала. Это было только начало!

Никогда еще образы не представали перед ней столь реальными. Она словно присутствовала в комнате, в которой жили брат с сестрой, слышала, как скрипят деревянные половицы дома и ставни, даже чувствовала запах крепкого табака, что курил смотритель маяка.

Никогда, даже в своих смелых фантазиях, она не могла представить, что можно увидеть столь явно историю других людей, живших когда-то давно!

У нее до сих пор оставалось стойкое ощущение, будто она не досмотрела увлекательный фильм. И это удручало. Анна взяла в руки игрушечную лошадку.

– Что