Было у них такое обыкновение – свекровь приезжала в гости к сыночку, и родственники уединялись поболтать. Сначала Влада робела, чтобы возразить, потом ситуация сделалась хронической, и возражать было поздно.

Но в тот раз ее проняло, и она решила немножко расстроить их вечеринку. Однако решила как-то нерешительно. Взялась за дверную ручку, а толкнуть медлила. Услышав обрывок разговора, не смогла не послушать его окончание.

Муж делился с родительницей интимными подробностями супружеской жизни. Такими, что от стыда и негодования у Влады запылали щеки. А потом он спрашивал маменькиных советов и получал их. Потом свекровь поинтересовалась, не жалеет ли он, что выбрал эту, а не ту, и не звонит ли той, и не встречаются ли по старой дружбе, и он ответил, что эта, конечно, скучновата и простовата, но все-таки есть шанс сделать из нее что-то приемлемое, а та… Та, конечно, классом выше… Но, ты же понимаешь, мам, с ней не сладишь. Она же львица!

И оба понимающе рассмеялись. Тихонечко, чтобы Владе слышно не было.

А ей было слышно все.

Ей очень хотелось убраться отсюда, пока эти двое упиваются чаем и общением, и она совершила совсем уж дикий поступок.

Опасаясь, что кто-то из них прямо сейчас направится размять ноги до клозета, подперла кухонную дверь тумбой из прихожей, а на тумбу взгромоздила галошницу, а потом, выдрав шланги из стиралки, припечатала баррикаду машинкой.

На вопли она внимания не обращала. Несчастная, свирепая, свободная. Уже свободная.

Поначалу жила в съемной квартире. Не хотела ничего рассказывать маме, бабушке, брату. И братовой семье. Филипп женился, его Лизавета родила ему сына, второй был на подходе.

Но правда вскрылась, когда маме позвонила скандалить бывшая свекровь. Она совершенно напрасно звонила: у Влады не имелось никаких претензий – ни квартирных, ни финансовых, у них к Владе тем более не должно было быть ничего такого. Но бывшая лаяла в трубку о неблагодарной простолюдинке, которую подобрал ее сын, и много сделал для нее, и она сама, свекровь то есть бывшая, тоже очень и очень чего для нее, Влады, сделала, а та так поступила, опозорила, и прочее, и прочее.

Мама повесила трубку, а потом набрала номер дочери и сказала: «Приезжай». И они вдвоем плакали потом весь вечер, а после Владе стало легче.

Но цену природного явления под названием «самец человека» Влада усвоила окончательно и бесповоротно.

Забывать ей об этом не надо.

Волнение в душе, неожиданное, глупо-радостное, следует задавить.

Она и задавила. При первом его шевелении задавила, как ядовитую гадину.

Нельзя, Влада. Берегись.

Чтобы снова горя не случилось.

– Высади меня здесь, пожалуйста, – попросила Влада, когда они проезжали мимо бывшего клуба.

– Как скажешь, – сухо проговорил Артем, тоже заметивший возле ступеней библиотеки долговязую фигуру юриста Боброва, а поодаль – сияющую темно-синими боками, стеклами, зеркалами его бешено дорогую тачку. – Но ты собиралась пообедать. Хотя мне плевать.

И высадил, и уехал, рванув с места до визга покрышками.

– Есть новости? – подойдя к Ваниному опекуну, спросила Влада.

– Добрый день, Владислава Константиновна. Если вы спрашиваете про Ивана, то ничего утешительного. Мне позвонили из полиции и сообщили, что проверили, как это у них полагается, морги, больницы, социальные гостиницы – и безрезультатно. Опрос свидетелей ничего не дал за неимением оных по позднему времени. Камерами видеонаблюдения дом Ивана не оснащен, как и близлежащие здания. Посетили его бывшую гувернантку, она ничего не знает. Разместили объявления в интернете, откликов нет. Все глухо и тухло.

Последние слова он произнес по-человечески.

– Жаль, – помолчав, приговорила Влада. – Надеюсь, что Ваня отыщется скоро. Мы с ним дружили.

– Мне это известно. Хотя и несколько странно. Именно поэтому я здесь. Он заходил в библиотеку накануне того дня, как уехать.

– Он заходил в тот самый день, – уточнила Влада, удивившись оговорке.

– Да-да, конечно, в тот самый день. У меня путаница в голове. Столько событий. Не говорил ли он вам о своих планах? Или, может быть, что-то такое говорил, о чем полиции неизвестно?

– Надеюсь, что теперь полиции это известно. Да, говорил кое-что, и я передала информацию по назначению. Постаралась передать. И тоже жду ответа.

Бобров, насупившись, изучал изгибистую трещинку на асфальте у себя под ногами. Из трещинки топорщились резные листочки гусиной лапчатки.

После паузы сказал:

– Буду признателен, если вы станете держать меня в курсе новостей. Признаться, удивлен и рад, что вы принимаете участие в наших проблемах. Разрешите откланяться.

Владе хотелось уточнить, что до его бобровских проблем дела ей нет никакого, она просто за Ваню боится, но в этот момент ожил ее телефон, а на определителе высветилось «Росомаха».

– Да! – вскричала она. – Да, я слушаю, Алина! Что-то узнали про Ивана?

Бобров замер на месте.

Влада торопливо отпирала дверь библиотеки и никак не могла справиться с ключами.

– Погоди, погоди, Алин, я сейчас вот войду в комнату, а то тут шум мешает.

Бобров прижал палец к губам, вытащил из ее рук ключи, отпер замок, распахнул дверь и следом за ней вошел в комнату с дощатым полом, одним окном, книжным шкафом, письменным столом и несколькими стульями.

Влада, плюхнувшись на ближний стул, слушала трубку, не перебивая, Бобров стоял у подоконника, замерев в ожидании.

Наконец она отложила смартфон в сторону и произнесла задумчиво:

– Звонили вечером Ване с телефона некоего Типунова, пять лет как уже покойного. Мобильный оператор выдал справку, что разговор длился не более десяти секунд. Сообщение на электронку, которое Ваня получил днем, отправили через вайфай в метро. Провайдер уверяет, что подключение было произведено на станции «Полянка». Это все.

– «Полянка»? О каком письме со станции «Полянка» идет речь? – насторожился Бобров.

– В котором Ваню пригласили на встречу. Она должна была состояться на следующее утро в парке Сокольники, и на ней Ване обещали сообщить о…

О некой опасности, исходящей от опекуна.

– О чем сообщить-то?! – с нетерпеливым раздражением поторопил ее Бобров.

– О чем-то важном. Но он ведь туда не попал, отчего же так волноваться, а, Антон Дмитриевич?

– Да оттого так волноваться, уважаемая Владислава Константиновна, что на улице Большая Полянка расположен офис…

Бобров умолк.

– Впрочем, это простое совпадение. Но очень все-таки странно… Звонок от покойника был, вы говорите? Получается, краденым мобильником кто-то воспользовался. Как-то все это очень нехорошо выглядит. Спасибо, что про «Полянку» выяснили. Думаю, я должен до следствия один нюанс донести. А почему он мне ничего не рассказал про это письмо? Зато рассказал вам?

– Во-первых, не мне спасибо, а знакомой моей, у которой другая знакомая. Во-вторых, вам рассказать