— Забросили их в следственный изолятор. Будут там допрашивать по горячим следам.

По желанию невесты свадьба прошла довольно скромно. На следующий день молодожены отправились отдыхать на один из карибских курортов. Алексея до поры до времени не слишком беспокоили странности в поведении Зибы. Восточная женщина есть восточная женщина как бы она ни выглядела современно. Может быть у них после свадьбы предусмотрен какой-то период воздержания. Или все проще — у нее опасный период и она боится забеременеть. А к противозачаточным средствам относится с предубеждением.

Алексей не задавал вопросов и не ломал себе долго голову над раздельным спаньем — всему придет время. Пока можно поплавать в свое удовольствие. Он нырял на глубину на окраине людного пляжа. Осторожно подталкивал пальцем крабов, неторопливо путешествующих по песчаному дну. Отгонял от лица стайки лупоглазых рыб. Подбирал красивые ракушки и бархатные нити водорослей. Прозрачную голубоватую толщу воды пронизывали потоки солнечного света.

Вдоволь нанырявшись, он выходил из воды. Отряхивался, улыбался и ложился на белый, мелкий как пудра песок рядом с неподвижной Зибой. Но долго загорать у него не хватало терпения, он вскакивал и бежал играть в пляжный волейбол, самый популярный вид спорта среди отдыхающей молодежи. Особенно после того, как он стал олимпийским.

Зиба продолжала лежать, только переворачивалась на живот, чтобы наблюдать за игрой сквозь темные очки. Атлетическая фигура Алексея вызывала у нее только зависть, зато загорелые девушки, которые часто играли или болели без лифчиков, в одной тоненькой полоске пляжных трусиков, подолгу приковывали взгляд.

Вечером, когда молодожены отправились прогуляться по городу, Зиба неожиданно спросила:

— Ты смог бы подцепить вон ту мулатку?

— Которую?

Жена указала на стройную девицу в шортах с бахромой и цветастой рубашке, узлом завязанной на животе.

— Не люблю хвалиться попусту.

— Зачем говорить? Сделай.

— А дальше что?

— Возьмем ее с собой — пусть покажет нам город.

Алексей пригладил пятерней волосы и подошел к мулатке. Оказалось, что общаться они могут только на английском, которым оба владеют из рук вон плохо. Но проблем это не вызвало, скорее наоборот — редкие слова, восполненные жестами и улыбками, гораздо лучше служили взаимопониманию.

Через несколько минут мулатка развернулась в обратную сторону, чтобы последовать за Алексеем. Увидев Зибу, она в первый момент удивилась. Но потом решила, что парень, видно, любит развлечься в постели на троих.

Девушка, которую звали Алисией ничего не имела против. Она повела их на ночной рыбный базар. Все освещение здесь было сфокусировано на прилавках. От ярких красок, запахов, громогласных зазываний торговцев голова шла кругом. Здесь можно было купить по сходной цене все, что водится в теплых благодатных морях. Трепанги, омары, миноги, мидии, тунцы и макрель. Радужная влажная чешуя, панцири, клешни, змеиные кольца.

Здесь же рядом все это варилось, поджаривалось, кипело в масле. Алисия уговорила их попробовать какого-то экзотического блюда.

— Корто, корто! — восклицала она, покачивая головой и облизывая губы.

Еда и вправду оказалась безумно вкусной, но язык и нёбо загорелись огнем. Чтобы погасить пламя, они пили пьянящий сок. Зиба заметила, как мутные струйки стекают по подбородку мулатки, капают вниз и по впадине между грудей скользят к упругому животу, туда, где рубашка завязана цветастым узлом.

В номер гостиницы они попали только под утро. Обе женщины были босиком, только Алексей замешкался в прихожей, снимая обувь. Когда он вошел, они уже целовались, и Зиба, не теряя времени, расстегивала на мулатке шорты.

— Иди сюда, — позвала она мужа. — Разделим шоколадку на двоих.

Мулатка тоже махнула Алексею рукой — Зибы ей явно было мало. Последние английские слова вылетели из головы Алисии, и она что-то певуче лопотала на родном испанском. Не будь одна из женщин его женой, Алексей присоединился бы к ним с удовольствием. Но сейчас он чувствовал себя одураченным. Он предполагал в Зибе яркую оригинальность в поведении и пристрастиях, но действительность превзошла все ожидания.

Неопределенно махнув рукой, он вышел в пустой коридор и плюхнулся в мягкое обтянутое кожей кресло, чтобы собраться с мыслями.

Разводиться? Но Зиба нравилась ему несмотря ни на что. А главное — он не мог оскорбить ее отца, человека, которому был стольким обязан. Алексей уже почувствовал насколько важно для Хаджиева благополучие дочери. Каким ударом станет для него скоропалительный развод!

Его долг не бросать Зибу, а попытаться помочь ей. Женские привычки и пристрастия часто зависят от ситуации, диктуются обстоятельствами. Может быть ей просто не везло до сих пор. Если она узнает мужскую любовь, то поймет — ни одна женщина ей этого не даст.

Алексей думал о бремени ответственности, которое нужно суметь нести, когда из номера послышались сдавленные стоны, стоны не экстаза, а боли. Он вскочил на ноги.

В полумраке комнаты он различил мулатку с руками, связанными за спиной. Ее рот был заклеен пластырем. Зиба прижимала ее к кровати, упираясь коленом в спину. Левой рукой она тянула Алисию за волосы, выгибая несчастную дугой, а правой затягивала у нее на шее свой широкий кожаный пояс.

Алексей оттолкнул жену в сторону, но чуть не потерял равновесия от удара кулаком наотмашь. Не успел он предпринять ответные меры, как Зиба вдруг холодно и равнодушно проговорила:

— Извини. Я уже в норме.

Она выпустила свою жертву, и Алексей получил возможность ослабить и снять ремень, который оставил на шее ясную отметину. Зиба молча сунула Алисии стодолларовую бумажку, чтобы та не поднимала шума и указала ей на дверь.

* * *

Рана оказалась совсем легкой, пуля не задела кости. Человеку с бакенбардами еще делали перевязку, а допрос уже начался. Он назвался Брониславом Басицким и клятвенно уверял, что уже несколько лет везде и всюду сопровождал Лину, выполняя самые разные поручения. Совмещал в себе телохранителя, шофера, посыльного.

— Это многие могут подтвердить. Спросите любого из ее знакомых.

— Если ты работал телохранителем, то обязан был не допустить убийства.

— Да, обязан, — понурил голову Басицкий. — Вы не накажете меня суровей, чем я сам себя осудил… Но я не мог разорваться между столькими обязанностями. Она поручила привезти человека.

— Зачем он ей понадобился?

— Не знаю. Я никогда не лез не в свои дела. Он был в Сочи, в той гостинице, где убили Григория Евсеевича.

— Это мы знаем и без тебя. Почему тайно? Как она вообще оказалась в этом домишке?

— У Григория Евсеевича была русская бабушка. Дом остался от нее — там держали женщину, которая следила за порядком…