– Кауфман.

Он покачал головой, всматриваясь в ее лицо.

– Мы жили не в самом городе. На ферме.

– А, так вы деревенская девчонка. – Он улыбнулся ей как-то уж чересчур фамильярно. Луиза посмотрела на Кору и выгнула брови.

Кора, пережевывая курицу, подняла палец и, даже проглотив, не спешила улыбаться в ответ.

– Давно уже не деревенская. Мы с мужем много лет живем в Уичите. – Ухватилась за Алана, и сразу стало легче.

– А ваша семья так и живет в Макферсоне?

– Нет. Мы жили втроем – я и родители. Они умерли, уже давно.

– Ясно. – Он скользнул взглядом по ее лицу. – Так мне ваша юная спутница доложила, что вы направляетесь в Нью-Йорк. – Дядюшка выпустил колечко дыма. – Я там бывал несколько раз. Вот это я понимаю, настоящий город! Две женщины в Нью-Йорке, одни… Мне за вас даже тревожно. Вам там приходилось бывать?

Кора покачала головой. Ей не нравился его тон. «Две женщины, одни». Хорошо, что эти пожарные выходят в Чикаго. Кора стала есть быстрей.

– Там нравы довольно жесткие, – продолжал он, – особенно сейчас. В Канзасе уже привыкли к сухому закону, а в Нью-Йорке еще только привыкают. – Он недовольно покосился на стакан с водой. – Переборщили, я считаю, с этой борьбой за трезвость. Нью-Йорк с запретами долго мириться не будет.

– Ну и хорошо, – сказала Луиза – локоть на столе, подбородок на ладони. – Дурацкий закон!

– Совершенно с вами согласен, – вступил племянник, ерзая и пытаясь обратить на себя Луизин взгляд. Сам он не мог отвести от нее глаз и на секунду.

– Это потому, что вы не знаете ничего другого. – Кора промокнула губы салфеткой и тоже посмотрела на Луизу. – Знаю, сейчас среди молодых модно считать, что будет очень весело, если легализовать алкоголь. Но вы, друзья, выросли в сухом штате. Вы не видели необузданного злоупотребления. Когда мужчины пропивают все деньги, забывают о семьях, о детях. – И она глянула на старшего. – Полагаю, в Нью-Йорке немало замужних дам были бы счастливы жить так, как годами живут жены в Канзасе.

Луиза усмехнулась:

– Если только сами выпить не любят.

Племянничек, рассмеявшись, закивал, но опять не удостоился ее взгляда.

Дядюшка задумчиво посмотрел на Кору и выпустил еще пару колечек.

– Простите, – возразил он вежливо, – но вы сказали, что выросли в Канзасе, а там уже сорок лет сухой закон. Вы слишком молоды, чтобы помнить, как оно было. – И пожал плечами: – А может, беды, о которых вы вспоминаете, просто доказывают, что никаким законам не отвратить людей от выпивки.

Луиза улыбнулась и толкнула его локтем – мол, очко в нашу пользу.

– Нет, – невозмутимо ответила Кора. – Я совсем не о том. Я не помню, но женщины постарше помнят. В детстве я слышала речи Кэрри Нэйшн[12]. Если вы росли в Канзасе, то и вы наверняка ее тоже слышали. Помнится, ей было что сказать о первом муже, который допился до смерти. Из чего я сделала вывод, что она была такая не одна.

Старший поднял стакан с водой:

– А теперь мы все за них страдаем.

– Альтернативы нет. – Кора отложила нож и вилку и кивком подозвала официанта. Она съела, сколько позволял корсет, – теперь до ужина продержится. – Давайте останемся каждый при своем мнении.

– Так выпьем за это! – провозгласил дядюшка, подмигнул и хлопнул себя по лбу. – Ах черт, нельзя же.

Луиза чокнулась стаканом с дядюшкой:

– Можно, только осторожно.

Кора положила салфетку на стол.

– Луиза, мы поели. Джентльмены, приятно было познакомиться. Мы должны вернуться на свои места. – Она встала и расстегнула сумочку.

– Нет-нет-нет, – замахал рукой дядюшка. – Пожалуйста, даже и не думайте! Мы девушку сами пригласили… И с вами тоже было очень приятно.

– Спасибо, но я настаиваю. – Она положила на стол доллар и пригвоздила его взглядом: он должен понять, что спорить бессмысленно. Хватит уже улыбаться, думала она. Старые враги: пьющий мужчина и голосующая женщина. Не нужно мне твоих улыбок.

– Спасибо за предложение, – сказала Луиза. Она встала, посмотрела наконец на племянника и улыбнулась дядюшке. Кора пропустила Луизу вперед и, дождавшись, когда ее высокие каблучки зацокают прочь по проходу, повернулась к мужчинам, вскользь попрощалась и последовала за Луизой.

Коре не терпелось взяться за Луизино воспитание. Но сначала надо попросить ее достать «Век невинности» – если он, конечно, еще там.

– Спина болит, – пояснила она. Обе еще стояли в проходе.

Девочка покосилась на нее скептически:

– Да и корсет не особо помогает. – Хорошо хоть шепотом. – Меня не проведешь. Всю жизнь за мамой с пола подбираю.

Луиза нагнулась и пошарила под сиденьем. Как легко и свободно она двигалась. Кора знала, что многие девушки теперь обходятся без корсетов. Носят только лифчики, от которых грудь кажется плоской. Новая мода: выглядеть как девочка или даже как мальчик. Интересно, у Луизы от природы маленькая грудь или оттого, что корсет ее не поддерживает? Но в ней все казалось девчачьим: стрижка, большие глаза, миниатюрное сложение. Все, кроме полных губ и мудрого взгляда.

Луиза вскочила и победоносно протянула ей книгу.

– Спасибо. – Кора тоже понизила голос. – А теперь давай поговорим. Думаю, ты понимаешь, о чем.

Луиза со вздохом опустилась на сиденье. Кора села не на свое место напротив, а рядом. Разговор будет неприятный, и чем меньше народу услышит, тем лучше. Луизе Корина осторожность явно не пришлась по душе; она положила ногу на ногу и отвернулась к окну. Они переезжали бурую медленную реку. В лодочке двое парнишек в рабочих комбинезонах махали поезду кепками.

– Я не враг тебе, – сказала Кора в Луизин затылок – черные блестящие волосы и бледная шея под ними. – Я не собираюсь тебе надоедать, унижать, лишать удовольствия. Я просто хочу тебя защитить.

Луиза раздраженно повернулась:

– От кого защитить? От тех двоих? Вы думаете, они собирались – что? Затащить меня под стол и воспользоваться? Прямо в вагоне-ресторане?

Кора опешила. Пришлось сделать паузу, чтобы взять себя в руки.

– Луиза. Девушки твоего возраста не обедают с незнакомыми мужчинами. Без компаньонки.

– Почему?

– Так не принято.

– Почему не принято?

– Не принято, потому что не принято.