Видно, лампа Аладдина все еще работала на нас, потому что в самую нужную минуту два грузовика привезли и сбросили у ворот старые доски и планки. До европейцев, занятых на разных стройках по берегам реки, доходили странные слухи о нашей затее. Будто бы мы заготовили тонны камыша и воздвигаем на лужайке у гостиницы строительные леса, намереваясь строить бумажную фабрику! Между тем выше по течению и впрямь сооружалась бумажная фабрика с участием немецких специалистов, и однажды к нам явилась оттуда небольшая делегация. Мы объяснили, что строим камышовую ладью и в составе команды будет их соотечественник. А ниже по течению, южнее Басры, только что закончили строительство цементного завода датчане. Навестив нас, они услышали, что со мной пойдет в плавание их земляк.

В итоге мы получили горы досок и планок, которые в нынешнем Ираке, как и во времена шумеров, ценились на вес золота.

Архитектурное совершенство и элегантные линии деревянной конструкции Эйч Пи, право же, позволяли называть ее шедевром. Но едва мы приготовились пустить в дело аккуратно сложенный поблизости берди, как появились одетые в европейские костюмы арабы с мерными лентами в руках и принялись деловито расхаживать между штабелями камыша.

Чувствуя, что пахнет новыми осложнениями, я подошел и деликатно справился, в чем дело. Ничего особенного, сэр, просто здесь намечено заложить фонтан. Берди придется убрать отсюда, перенести в другое место, потому что этот участок предназначен для фонтана.

— Фонтан? — переспросил я. — Неужели нельзя подождать с фонтаном, пока мы не построим ладью?

Нет, фонтан никак не мог подождать.

— Но ведь вон там, между деревьями через дорогу, есть большой бездействующий фонтан! — сказал я. — Почему бы вам его не наладить?

Я показал на сто лет не видевшую воды, заброшенную конструкцию с ржавыми трубами в полусотне метров от нашей ограды.

Нет, фонтан непременно нужен здесь. Нам великодушно дали неделю сроку на то, чтобы освободить середину лужайки от камыша. Наш тучный и могущественный друг мэр Эль-Курны приветливо разъяснил, что это очень важный фонтан.

Мы потратили еще день на то, чтобы перенести ломкие стебли подальше от стапелей и поближе к Адамову древу, расчищая участок для фонтана. Затем из Эль-Курны пришли с кирками и лопатами два преклонного возраста труженика и принялись копать круглую ямину шириной с небольшой плавательный бассейн. Углубившись в грунт на полметра, они исчезли, и все то время, что мы пребывали в Садах Эдема, больше тут ничего не происходило. Но как не пожалеть наших собственных рабочих, подносчиков камыша, которые должны были с грузом на голове ковылять через яму по пути от Адамова древа к стапелям!

Календарь напомнил мне, что совсем близок день, когда из Южной Америки прибудут индейцы племени аймара, чтобы собирать судно из связок, подготовленных арабами. Только индейцы умеют строить серповидные суда, которые не опрокидываются и не теряют своей формы под ударами океанских воли. Болотные арабы по-прежнему мастерски делают всякие вещи из камыша, но вот искусство конструировать суда из камышовых связок здесь забыто, как забыто оно в Египте и в других центрах древней цивилизации, за одним существенным исключением: тонкое умение строить корабли из стеблей полностью сохранилось в окрестностях развалин самой величественной из древнейших культур Южной Америки — культуры Тиауанако. На высокогорном озере Титикака в Андах индейцы племен аймара, кечуа и уру в наши дни строят суда, подобные древним ладьям Египта и Двуречья. Когда испанцы, открыв Америку для Европы, дошли до этих мест, обитавшие в районе озера индейцы рассказали им, что впервые такие ладьи появились здесь во времена предков, с приходом чужеземцев, которые, обосновавшись в Тиауанако, соорудили исполинский храм в виде ступенчатой пирамиды и воздвигли огромные каменные изваяния, однако потом враждебные племена вытеснили этих пришельцев в приморье, и они ушли в Тихий океан.

По словам индейцев, во главе чужеземного народа стоял священный правитель Кон-Тики, он же Виракоча, что на языке кечуа означает «морская пена». Кон-Тики называл Солнце своим родоначальником; он повелел, чтобы его предков изображали в керамике и на каменных рельефах человеческими существами с птичьей головой и крыльями. Однако сам Кон-Тики и его рослая свита были самые настоящие люди, такие же светлокожие и бородатые, как испанцы, только одеты по-другому, в перехваченных поясом длинных просторных облачениях, на ногах — сандалии.

Обнаружив древние каменные скульптуры и золотые статуэтки, изображающие Кон-Тики-Виракочу именно таким, каким его описывали индейцы, испанские завоеватели решили, что некий апостол из Священной Земли до них пересек Атлантику; ведь такую точно историю им рассказали, когда они впервые высадились в Мексике. Среди ступенчатых священных пирамид и огромных каменных статуй ацтеки приветствовали Кортеса в Мексике так же, как инки приветствовали Писарро в Перу. И поведали европейцам, что задолго до них через Атлантику приплыли светлокожие бородатые люди в длинных одеяниях и научили предков ацтеков и майя воздвигать пирамиды и поклоняться солнцу; они же принесли с собой иероглифическое письмо и другие достижения цивилизации, оставшиеся неизвестными первобытным индейским племенам к северу от Мексики и к югу от Андской области в Южной Америке. Зато в пределах пояса жарких дождевых лесов Центральной Америки повсеместно обнаружены развалины — следы забытой цивилизации, приписываемые местными индейцами бородатым светлокожим чужеземцам, чей предводитель называл себя потомком Солнца. В каждой из стран этой области он был известен под другим именем. Ацтеки называли его Кецалькоатль, майя — Кукулькан, инки — Виракоча. Первое время испанцы совсем запутались, настолько, что в Мексике их монахи признали в Кецалькоатле Святого Фому, а в Перу учредили орден Святого Варфоломея, воздавая почести большой статуе бородатого Кон-Тики-Виракочи в Кане к северу от озера Титикака.

По преданию, на маленьком острове среди названного озера, известном теперь как остров Солнца, светлокожий правитель и его бородатые спутники сочетались браком с местными женщинами. Затем они, плавая на камышовых лодках, насаждали цивилизацию среди индейцев племени уру и воздвигли величественный культовый и культурный центр Тиауанако.

С тех самых пор искусство вязки камышовых лодок сохраняется среди местных жителей, располагающих для строительства только камнем, камышом и глиной. Индейцы племени уру, которые ранее были подвластны все здешние земли вплоть до берегов Тихого океана, не только вяжут лодки из камыша — они живут в камышовых домах на плавучих камышовых островах, совсем как болотные арабы Южного Ирака.

В Африку я привозил с Титикаки четверых индейцев племени аймара. Руководствуясь опытом, приобретенным на штормовом внутреннем море в горах, они связали мне папирусную ладью «Ра II», которая вынесла все испытания и в полной сохранности пересекла Атлантический океан. Но когда ладью затем доставили в музей Кон-Тики в Осло и набухшие от воды связки начали просыхать, гордое суденышко поникло, точно пальто без вешалки, и ни ученые, ни местные мастера не могли вернуть былую осанку серповидной конструкции. Древняя техника вязки была настолько хитроумной, что наши наблюдения в период строительства не помогли; пришлось руководству музея приглашать все тех же индейцев с переводчиком в Осло, чтобы они восстановили ладью. Зная, что никто не сравнится с ними в искусстве камышового судостроения, я теперь решил просить их, чтобы они снова пересекли Атлантику, на сей раз курсом на Ирак.