— Тебе нужно время. Я говорю тебе это для твоего лишь блага. Ты останешься без средств для существования и с клеймом разведенной женщины, которая не смогла сохранить свой брак. Ты с этим справишься, сможешь жить так?

— Боже! — вскакиваю со стула: — Не просто смогу, а со всей силы желаю! — качаю головой, приговаривая: — Я не смогла сохранить…

— Костя… — укоризненно звучит мать.

— Сядь, Дина! — повышает голос, а во мне такой протест, что я даже не смогу найти ему сравнительную степень.

— Нет, пап. Спасибо. Рада была вас видеть. — выхожу из кухни, останавливаясь в проходе: — Это было неожиданно, но спасибо. Я поняла, что мое решение самое верное.

— Дина, перестань капризничать! — устало говорит отец: — Ты хоть понимаешь, чем это грозит?!

— А ты, отец, понимаешь, чем мне грозит остаться с этим человеком?! Что это будет лично для меня… Ты даже не знаешь всей правды. Тебе недостаточно того, что он опорочил все то, что между нами было, разбил все мои мечты и желания. Ты прямо говоришь, затыкая меня, что я должна сидеть в углу и потакать мужу… — слова так и лезут, и сдержаться я уже не могу: — Я не понимаю и никогда не пойму. Вы с мамой такое переживали?! Ты знаешь, каково это?! Нет, пап, ничего ты не знаешь, а вместо того, чтобы поддержать, насильно заставляешь отказаться от своего решения.

Разочарование накрывает волной, и я не скрывая этого в глазах, смахиваю одинокую слезу, прежде, чем развернуться, схватить сумку, и через две минуты уже спускаться по лестнице.

Не могу поверить…почему так, почему больше всего ранят те люди, от которых ты этого не ожидаешь.

Выхожу на улицу, вдыхая воздух. Но буквально цепенею, потому что вижу машину, которую не желала бы видеть даже во сне.

— Ну здравствуй, жена…. — говорит он, отталкиваясь от капота и двигаясь на меня.

Я не включала геолокацию, как он узнал…

— Что ты здесь делаешь?! — стараюсь не подавать вида, что боюсь его.

— Да так, ты не отвечаешь на мои сообщения, а я хотел поговорить, если ты помнишь… — Денис вздергивает бровь.

Я же делаю шаг назад.

— Я отвечу тебе, как ты успокоишься и будешь готов к конструктивному разговору.

— Я готов. — отвечает он, серьезно глядя в глаза: — Мне действительно нелегко.

Почему-то в последнюю фразу я верю, но далеко не потому что его терзает чувство вины.

— Да, ситуация сложная… — подтверждаю, кивая: — Но если ты подпишешь бумаги, это закончится быстрее, чем ты представляешь. И будешь счастлив со своей…Лилей или Светой?

Мне кажется, что благодаря отцу, я как будто держусь гораздо лучше обычного. Будто скандал дома дал энергии, чтобы сейчас противостоять ему.

— Ну не глупи, родная. — Денис делает шаг ближе: — Это было…не знаю…какое-то помутнение рассудка, Дин. — еще один шаг: — Мне очень плохо без тебя, правда.

Спокойный взгляд вроде бы даже отчаяния.

— Я не дура, Денис. Может быть ты так считаешь, и ради компании стараешься сейчас замылить мне глаза, играя на моих чувствах. Только не нужно делать вид, что это было секундным помешательством. — горькая улыбка тянется на моем лице.

Он проводит рукой по волосам, сжимая зубы.

— Ну что мне сделать, Дин?! Чего ты хочешь от меня?! Есть же семейные психологи, хочешь пойдем?! — останавливается в шаге от меня: — Хочешь на колени встану?!

В ту же секунду он опускается, а его руки ложатся мне на бедра. Прикосновение даже не чувствую.

Ощущение, что я в другой реальности, в то время, как глаза мужчины, не моргая смотрят в мои, и словно в них есть что-то подтверждающее его слова…

— С этими сделками будто с цепи сорвался, Дин! Прости меня… Мы справимся, обещаю!

— Денис… — в какой-то прострации шепчу, все еще переваривая его слова.

— Родная, я готов на все! Абсолютно на все… — звучит так уверенно, что невольно хочется верить: — Все, что скажешь. Все, что попросишь.

Глава 12

Отхожу от него, качая головой.

— Я не хочу справляться. — шепчу, смотря на него стеклянным взглядом: — Ты уничтожил своими поступками какие-либо чувства, Денис.

Мужчина неверяще смотрит, отводит взгляд, и нарочито медленно встает.

— Дина… — звучит угрожающе, но почему-то мне сейчас не страшно: — Не глупи.

— Это очевидно, ты глуп, раз не понимаешь, что все кончено. — горько усмехаюсь: — Дело не только в измене, Денис. Но и во всем остальном. Вся наша жизнь — это какой-то абсурд. Я надеюсь, что ты это поймёшь и поступишь, как взрослый человек.

Мужчина вскидывает бровь, смотря на меня исподлобья.

— Это интересно как?! Оставлю тебе квартиру, машины… может еще долю в бизнесе хочешь?!

В голосе сочится сарказм и ирония. А я все еще не могу принять того, что мы прожили пять лет. Что я прожила их с настолько зашоренными глазами.

— Мне не нужны твои деньги. Мне не нужно от тебя вообще ничего, кроме согласия на развод. А после я хочу забыть это, как страшный сон.

Говорю чистую правду.

— Хах. Ничего не нужно, как же… — театрально смеется и видно, как его глаза наливаются раздражением и чем-то еще: — Запомни, любимая, забыть я тебе не дам. Ровно так же, как и согласия. — подходит ближе, я же пячусь от него.

Видя это, ухмыляется, но продолжает издеваться.

— Можешь забыть про спокойствие. Думал, хоть твой папаша угомонит тебя, но видно мозги тебе знатно промыли.

То, с какой злостью он говорит, пугает. Но вряд ли он будет сейчас топтать свою «чистую репутацию».

— Ты сам открыл мне глаза, мозги тут не причем.

Вытаскиваю телефон, чтобы вызвать такси и поскорее уехать. Только не успеваю потому что, он хватает за руку, останавливая меня.

— Ты еще очень пожалеешь, родная. — обращение он намеренно выделяет: — Приползешь на коленях…

Отпускает руку, стремительно уходя к своей машине. Но уже у двери тормозит, и оборачиваясь с презрением, выдает.

— Своему защитничку, Зуеву, можешь так и передать.

Оскал, с которым он это триумфально говорит вызывает недоумение и шок.

Я не хочу, чтобы пострадал невиновный человек, только потому что он решил помочь.

— Он не мой защитник. Наш развод касается только нас.

Денис противно смеется, гримасничая:

— Не я втянул в это третьих лиц, так что, пожимай плоды своих трудов!

И после он садится и срывается с места.

Выдыхаю воздух сквозь зубы, его угрозы это ожидаемо.

Еще с первой фразы тогда в нашей спальне было понятно, что он не