В порыве страсти он сжал ее в объятиях и вдруг почувствовал, что руки Элизабет призывно обвились вокруг его шеи. Ободренный успехом, Хейл вдохнул в поцелуй новую жизнь, его горячий язык трепетно раздвинул дрожащие губы девушки.

От Хейла не могло скрыться, что Элизабет испытывает возбуждение. И эта мысль вызвала в его душе целый ураган новых эмоций. Никогда в жизни он не желал ни одну женщину так страстно, как Элизабет. Огонь желания пожирал его душу, сердце стучало как бешеное. О, она должна ему покориться! Он сделает все, чтобы добиться этой женщины!

Но что это? Хейл почувствовал, что она пытается высвободиться из его объятий. Сначала легко, едва заметно, потом сильнее и увереннее отталкивая его от себя. В изумлении он отпустил ее.

Элизабет опустила глаза. Было заметно, что она из последних сил пытается восстановить внутреннее равновесие. Элизабет считает его донжуаном, как же убедить ее, что он не испытывал подобного ни с одной женщиной на земле? Надо же, такую бурю чувств вызвал в нем один поцелуй!

Тем временем Элизабет удалось перевести дух. Теперь она выглядела совершенно спокойной и собранной.

— Ты победил, — тихо призналась она. — Видимо, сказался богатый опыт донжуана. Я действительно почувствовала что-то особенное. — Ее глаза затуманились.

Он отмахнулся и воскликнул:

— Лиззи…

Но девушка уже гордо вздернула подбородок, расправила плечи и повернулась с явным намерением уйти.

— Лиз, подожди!

— Спокойной ночи.

Она ушла, ни разу не обернувшись, оставив Хейла в полнейшей растерянности.

Она думала о поцелуе. Вероятно, для Хейла это было всего лишь игрой, а ее этот поцелуй потряс до глубины души. Хейл и представить себе не мог, какие чувства пробудил он в Элизабет.

По пути в свою комнату Элизабет вновь увидела корзинку с фруктами и вспомнила, что с постели ее поднял голод. Она взяла из корзинки большое красное яблоко и тут же заметила записку, приколотую к корзинке: «Отравленное яблоко — для женщины».

— Что? О чем ты?

— Я говорю, что эту корзинку с фруктами прислал тот, кто тебя преследует!

Хейл быстро шагнул к Элизабет, вырвал у нее из рук корзинку и бросил на пол. Яблоки покатились в разные стороны по ковру.

— Черт, это уже ни в какие ворота! — воскликнул он.

Элизабет поразило, как горячо Хейл отреагировал на сообщение. Сама она старалась вести себя спокойно и сдержанно.

— Хейл, я не понимаю, как она могла так быстро узнать, где мы находимся.

— Ладно, она со мной играет в кошки-мышки, — продолжал возмущаться Хейл. — Но с какой стати ей угрожать моему телохранителю?!

— Собственно говоря, это не угроза, - заметила Элизабет. На ее губах до сих пор горел поцелуй Хейла, а по телу разливалась приятная слабость. По лицу Xейла нельзя было сказать, помнит ли он вообще о том, что только что случилось между ними.

— То есть отравленное яблоко тебя не страшит? — возразил Хейл.

— Но я же не сказочная принцесса, чтобы его бояться! — Элизабет пожала плечами. — Она пытается нас запугать, вот и все.

Хейл нахмурился:

— Думаю, пока мы не уедем из Хьюстона, тебе лучше особенно не высовываться.

— Спасибо, конечно, за заботу, но мое дело — охранять тебя, так что это невозможно. — Элизабет наклонилась, чтобы поднять яблоко.

— Не смей! — закричал Хейл.

Пораженная такой реакцией, Элизабет посмотрела на склонившегося над ней мужчину. — Но почему?

— Я отправлю чертовы яблоки на экспертизу. Лео сможет устроить проверку без лишнего шума.

Элизабет не стала спорить. «Хорошо, что Хейл все же понял реальность опасности», — подумала она.

На следующее утро было намечено интервью Хейла. Музыкант согласился на предложение Элизабет представить ее перед журналистами личным секретарем. И вот теперь она сидела рядом с ним, пристально разглядывая тридцатилетнюю журналистку, удобно устроившуюся на стуле напротив Хейла. Элизабет заметила, что все утро Хейл был очень задумчив и вел себя необычно спокойно.

Сейчас внимание Элизабет было сосредоточено на журналистке. Невысокая и слегка полноватая Уилла Данн была обладательницей кудрявой рыжей копны волос, никак не желавших походить на аккуратную прическу. Пухлые коралловые губы Уиллы, казалось, навсегда застыли в насмешливой улыбке, а светло-карие глаза неотрывно следили за каждым движением Хейла.

— Вы долго не хотели давать мне интервью! — обвиняющим тоном начала Уилла.

— Прошу прощения. График турне очень плотный. — Хейл подарил журналистке одну из своих обезоруживающих улыбок. — Поверьте, я очень старался выкроить время для этого интервью.

Журналистка сразу заметно смягчилась, губы тронула легкая улыбка.

— Да-да, я понимаю. Ну что ж, начнем.

— Уилла, дорогая, — Хейл похлопал ее по руке, — я готов, как только вы скажете.

После этих слов Элизабет нахмурилась.

— Вы выросли в маленьком провинциальном городишке, верно? И как вам теперь эта жизнь среди сливок общества? — требовательно спросила журналистка. — Говорят одиноко?

— Одиноко? — Хейл усмехнулся. — Да это же чертовски весело, Уилла! У меня умопомрачительные поклонники, а музыканты — мои лучшие друзья!

Уилла подозрительно покосилась на Элизабет:

— А кто эта женщина?

Элизабет замерла. Точно такой же вопрос, как в записке Хейлу!

— Это мой личный секретарь, — как ни в чем не бывало ответил Хейл. — Лиз помогает мне вести дела, чтобы удавалось выкраивать время вот на такие интервью, как это.

Вежливо улыбнувшись Элизабет, Уилла полностью переключила внимание на музыканта. В ее манере было с мягкой улыбкой задавать жесткие вопросы.

— Скажите, Хейл, ваш отец тоже пробовал себя на музыкальном поприще, когда вы были еще ребенком, верно? Но он, кажется, не достиг существенных успехов. У вас ведь было тяжелое детство, нищая семья вечно переезжала из города в город в поисках заработка. Как это отразилось на вас?

— Я, конечно, благодарен судьбе за все, что у меня есть сейчас, но кое-что вы сказали неверно. Да, мы были бедны, но в нашей семье были более важные вещи, чем деньги, и…

— Какие вещи? — перебила Уилла.

— Мать и отец дали нам с братом много любви и заботы, гораздо больше, чем многим детям из богатых семей удается получить от своих родителей. Отец привил нам любовь к музыке.

— В прессе сообщалось, что после того, как несколько лет назад умерла ваша мать, у вашего отца была тяжелейшая депрессия. Говорят, он так и не оправился после смерти жены, это правда?