Внезапно музыка оборвалась. Наступила тишина, которую нарушал только звон бокалов и приглушённый гул голосов.

— Кто выключил музыку? — недовольно крикнул Павлов, оглядывая толпу.

Никто ему не ответил. Все взгляды обратились к входной двери, которая медленно отворилась.

— Какого… — только и смог вымолвить Павлов, увидев незваного гостя.

На пороге стояло странное существо, от вида которого у присутствующих перехватило дыхание.

Индиго… Призванный, чье появление не сулит ничего хорошего.

Павлов замер с бокалом в руке, улыбка сползла с его лица. Он смотрел на индиго, не в силах отвести взгляд. Парень явно не ожидал, что именно сегодня свершится призыв, в такой прекрасный день, наполненный выпивкой и красотками…

Индиго подошел к Павлову вплотную.

Стоящие с парнем модели вдруг истошно закричали и бросились в рассыпную. За ними следом последовали и остальные гости. Кто спрятался под стол, кто юркнул в шкаф, кто и вовсе упал в обморок.

Павлов застыл, лицо его побелело, а глаза расширились от ужаса. Он пытался что-то сказать, но язык не слушался. В животе возникла неприятная пустота, как будто он проглотил камень. Страх, липкий и холодный, сковал тело, лишая возможности двигаться. Павлов мог только смотреть, как индиго смотрит на него своим единственным глазом, словно сканируя. Парень понимал — бежать нет смысла.

— Чего тебе надо? — с трудом проговорил Павлов.

Голос предательски дрожал.

Индиго клацнул челюстями, полными клыков и звуком ржавых петель проскрипел:

— Время собраться во имя Гнезда…

* * *

Мужчина в безупречно скроенном чёрном костюме сидел в одиночестве, погрузившись в мягкие объятия кожаного кресла. Полумрак роскошной комнаты, прорезанный лишь тусклым светом настольной лампы, создавал атмосферу уединения и спокойствия. Из скрытых динамиков лилась приятная мелодия, окутывая пространство нежными звуками саксофона. В руке мужчина держал бокал с янтарной жидкостью — выдержанным коньяком, аромат которого наполнял воздух нотками ванили, корицы и дуба.

Комната, как и всё в ней, говорила о достатке и изысканном вкусе. Тяжёлые бархатные портьеры цвета ночного неба, мягкий ковер с восточным орнаментом, картины известных художников на стенах — всё это создавало ощущение утонченной роскоши. На столе из тёмного дерева, помимо бокала с коньяком, стоял хрустальный графин, серебряная пепельница и тонкая сигара, дымок от которой медленно поднимался к потолку, образуя причудливые узоры.

Мужчина лениво покачивал бокал, наблюдая за игрой света на янтарной поверхности. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь стену, мысли витали далеко от этой роскошной комнаты. Он выглядел спокойным и уверенным, словно человек, которому подвластно всё в этом мире. Возможно, это было и в самом деле так.

— Не стой за дверью, — произнес мужчина. — Войди.

Странный звук, похожий на шуршание, раздался за дверью. Мужчина, не меняя позы, повернул голову, повторил:

— Войди, не прячься — это бессмысленно. Я учуял твою вонь еще за пару кварталов отсюда!

В дверном проёме, словно материализовавшись из темноты коридора, возникло странное существо.

Мужчина не вздрогнул, не изменился в лице. Он смотрел на индиго спокойно, словно встречал подобное существо уж множество раз. Монстр недовольно фыркнул, вошел внутрь. Потом раскрыл пасть, но произнести ничего не успел.

— Время собраться во имя Гнезда… — произнес мужчина, опередив монстра.

Индиго впервые за все время удовлетворенно улыбнулся.

— Что же, — задумчиво сказал парень, поставив пустой стакан на стол. — Это значит только одно — инсекторы собирают армию для войны. И скоро прольется кровь. Много крови…

Глава 6

Григорьев не обманул. Он позвонил на следующий день и сообщил, что договорился с Кузякиным о том, что придет вместе со мной на дегустацию виски.

— Вы сказали, что я тоже пойду⁈ И он ничего не ответил?

— Нет, я не уточнял кто именно будет со мной, — хохотнул Ефим Осипович. — Сказал просто, что со мной будет еще один человек. Вадим Кузякин порядочный человек, он мне доверяет.

Я промолчал на это. Хотелось мне сказать, что те, кто дружит с инсекторам по определению не могут быть порядочными, но сдержался.

Договорились встретиться через час. А потом прямиком двинули в заведение.

План, который мы составили с Аленой, предусматривал много нюансов, и я надеялся, что сегодня все получится. Очень хотелось, чтобы так оно и было.

— Ефим Осипович, — обратился я к своему спутнику. — Если вас не затруднит, вы бы не могли меня не представлять гостям?

— Понимаю, — улыбнулся тот. — Фамилия Шпагин нынче на слуху у многих. Переживаете, что поднимется лишняя шумиха?

— Не хочу портить вечер излишним к себе вниманием. Все-таки мы идем на дегустацию виски, а не на базар.

— Не переживайте! — заверил меня Григорьев. — Все будет в полном порядке. Если кто-то будет спрашивать, буду говорить, что вы просто мой знакомый, не уточняя фамилии.

На этом и порешили.

Сырой воздух окутал меня, как только мы с Григорьевым спустились вниз по лестнице, в подвал здания, где раньше располагался джазовый клуб. Здесь Кузякин и устроил свою музей виски.

Мой спутник показал охраннику пропуск, и мы вошли внутрь. Мы очутились в полумраке, освещенном редкими настенными светильниками. Высокие своды потолка терялись во тьме, а вдоль стен тянулись ряды стеллажей, заполненных бутылками всех форм и размеров. Стеклянные бока отражали тусклый свет, создавая иллюзию присутствия невидимой толпы. Но это была лишь прихожая, основное помещение было дальше.

Мы спустились по каменным ступеням и ощущение сырости и запаха старого дерева усилились. Когда другой охранник распахнул перед нами массивную дверь, отделанную кованым железом, я шагнул в подвал и замер, ошеломленный.

Это был не просто винный погреб, это был храм Бахуса, созданный для поклонения благородным напиткам. Высокие сводчатые потолки терялись в полумраке, рассеиваемом мягким светом, струящимся из хрустальных люстр. Стены, выложенные из грубого камня, были увешаны гобеленами с изображением дубовых бочек. Вдоль стен тянулись ряды стеллажей из темного дерева, украшенных искусной резьбой. На полках, подсвеченных изнутри, покоились сотни, если не тысячи бутылок, отражая свет своими гранями и создавая атмосферу сказочного богатства.

Воздух был пропитан ароматом старого вина и кожи. Еще ощущался едва уловимый спиртовой аромат, чуть терпкий, щекочущий нос. В центре подвала стоял массивный стол из темного дуба, окруженный высокими резными стульями. На столе, покрытом белоснежной скатертью, были расставлены хрустальные бокалы и графины, серебряные блюда с фруктами и сыром.

Все в этом подвале, от массивной двери до мельчайших деталей декора, говорило о богатстве и безупречном вкусе его