— А нельзя было просить жильцов, чтоб, уходя, не запирали двери? — спросил Гена, возясь с замком.

— Можно, — кивнул Рощин. — Но лучше не надо. Все по той же системе, ради достоверности… Ну ты скоро?

— Сейчас… — Гена перебирал отмычки. — Кстати, у них там в квартире телефон звонит, не слышишь?

— Да пусть звонит… Ты бы поскорее, что ли, — снова недовольно поторопил напарника капитан Рощин. — Я, признаться, для подобных дел приглашал бы «медвежатников» из зоны. Стоит им пообещать скостить срок, так они землю будут рыть. Давно бы управились…

— Ну и пригласили бы… — обиженно кряхтел Гена.

— Хочешь сказать, придется ломать дверь?

— Готово, — сказал Гена, когда щелкнул второй замок. — Хуже нет, чем открывать отечественные замки, чтоб ты знал.

— Разве? — удивился капитан Рощин, войдя в квартиру. Там не переставая звонил телефон. — Вот не знал.

— Импортные более мудреные, больше степеней защиты, но зато открываются без сопротивления, если правильно подберешь отмычку… А наши тугие, детали плохо подогнаны, пружины сильные, отчего импортные отмычки только гнутся…

— Значит, и отмычки должны быть наши, — ответил Рощин. — А у тебя, гляжу, они хромированные, утонченные, над ними явно работал дизайнер. Пора бы и здесь поддержать отечественного производителя. А не только в пиве… Ну что, не забыл еще, где ставил свои закладки?

— Вроде нет, но хорошо бы свериться со схемой. Один только вопрос: закладки уберем, а как его дальше слушать?

Рощин усмехнулся:

— Будем его теперь слушать прямо через районный телефонный узел. Было много мутоты и возни, вроде санкций и решения суда, но уже все на мази…

…Они проработали минут десять, время от времени глядя на схему расположения закладок в комнатах и кабинете.

— Тут вот портрет его жены. — Гена ткнул пальцем в фотографию в комнате Нади, когда он вытащил из-под настольной лампы последнюю закладку, — это чтобы ты хорошо запомнил.

— Судя по документам, они только что поженились. Ты уже закончил?

— Да, все.

— Смотри, чтоб никаких следов, ничего там не осталось.

Они спускались по лестнице, когда раздался звонок на мобильнике Рощина.

— Бородин уже здесь, — доложили ему. — Только что подъехал, ищет среди соседей своих.

— Понял. — Рощин взглянул на часы. — А мы еще здесь. На сегодня вы свободны.

Они быстро спустились вниз и, минуя оцепление, прошли, не поднимая глаз, закрытых солнцезащитными очками, мимо собравшихся жильцов, окруживших майора милиции, и сели в свою машину.

— фу-у.. — протянул Гена, — Поехали, что ли.

— Граждане, тревога оказалась не напрасной! — объявил между тем майор. — Взрывчатка саперами найдена, сейчас будет вывезена и обезврежена. Можете возвращаться домой!

— А что, нельзя поймать тех, кто этим занимается? — наперебой спрашивали жильцы.

— Ищем! — сказал майор. — Если кто-то может дать информацию о подозрительных личностях, заложивших бомбу, сообщите по телефону ноль два. Возможно, это был кто-то из ваших знакомых. Не у вас первых случается подобное. В одном доме девушка отказывалась выйти погулять к своему обожателю, и он тоже позвонил по ноль два. Пришлось ей выйти на улицу, вместе со всеми… Так там хоть бомбы не было. А у вас нашлась.

— Чеченцы, как вы думаете? — спросили из толпы.

— Ну а кто еще…

Олег вернулся домой вместе со своими, прошелся по комнатам и сел в кресло, не скрывая облегчения.

— У тебя вид, как после тяжелой и продолжительной болезни, — сказала Люся. — Ты можешь объяснить, что за стихийные бедствия свалились на наш дом? То у нас меняют батареи отопления, то нас хотят взорвать…

Он взглянул на дочь, та фыркнула, пожала плечами, пошла к себе в- комнату.

— И нечего так на меня смотреть! — крикнула она оттуда. — Мне ваши тайны не интересны!

Но он не успел ничего объяснить Люсе, как Надя снова вышла.

— У меня в комнате кто-то был, — сообщила она.

— С чего ты взяла? — встревожилась Люся.

— Мужскими духами пахнет, как от нашего директора, — сказала Надя. — Что вы так на меня смотрите? Директор ко мне не приходил, а я знаю, как и чем должно у меня пахнуть! Думаете, я совсем?

И снова закрылась.

…На другой день капитан Рощин позвонил Колобову.

— Абгемахт, — сказал он. — Извините, что по-немецки, но так звучит выразительнее всего. Надо бы по этому случаю встретиться. Есть неотложный разговор тет-а-тет. Моего шефа я бы просил не беспокоить.

— На предмет? — спросил Колобов.

— Понимаю, вам сейчас не до этого… — Рощин говорил, а сам косил взглядом в автомобильный телевизор, где снова показывали тот самый момент, когда мать сначала похищенного, а потом погибшего солдата Капустина увозили на «скорой» от самолета, прибывшего из Махачкалы. — У вас, кажется, неприятности… А мне кое-что пришло в голову. Предмет разговора не может вас не интересовать. Речь пойдет о канале утечки, или, как теперь говорят, сливе информации в нашем общем деле.

— Подъезжайте. Знаете куда?

— А кто ж не знает этого райского уголка Подмосковья и тамошнего дачного рая, созданного вашим патроном, где вы и обосновались…

— Прямо сейчас сможете?

— Именно сейчас, — сказал Рощин. — Я как раз съезжаю с Рублевки на эту дорогу. Почему-то с самого начала был уверен, что вы мне не откажете… Минут через десять буду.

— Жду… — Колобов отключил мобильник, снова перевел взгляд на телевизор. Конкурентный канал КТВ по-прежнему крутил все те же кадры фиаско Забельского во Внукове. Его растерянное лицо. Побелевшее лицо матери похищенного солдата Капустина, которой оказывали помощь.

Хотелось Грише поразить мировую общественность, вот и поразил… — размышлял Федор Андреевич. А шобла Корецкого обыграла это мастерски, ничего не скажешь… Не исключено, что они специально к этому готовились. Не зря Гриша вчера задался вопросом: не Корецкий ли подстроил гибель солдата, как только узнал о предстоящей встрече в прямом эфире счастливой матери и сына, освобожденного из неволи? Теперь сын в морге, а мать в реанимации. Как же это не обыграть? Больно рисковый ты стал, Григорий Иванович! Решил уже, что держишь Бога за бороду. А Всевышний этого не любит. Раньше ты был осторожный, предусмотрительный, очертя голову на рожон не лез… Ладно, что там Рощин хочет сказать насчет канала утечки? Неужели Гриша прав и Корец-кому кто-то выдал всю эту историю насчет предстоящего освобождения солдата из плена? Но почему Рощин хочет провернуть это без Агеева? Решил пере-вербоваться, чтобы перейти к нам на более денежную службу? Или, оставаясь в «конторе», открыть свое дело? И тут Агеев ему не нужен? Выскочек сейчас полно. Переизбыток энергии они принимают за избыток ума. Но Рощин, похоже, не из таких.