Застекленный балкон квартиры моего дома в центре Софии выходил на север, и с него открывался вид на серые дома, стоявшие в окружении зеленых деревьев. На каждом балконе виднелись грязно-белые косые лепестки спутниковых тарелок. Подобно лианам, с грязных бетонных фасадов свисали кабели. Крыши ощетинились антеннами. Прямо подо мной виднелась унылая детская площадка, отгороженная железным забором, защищавшим детей от бродячих собак, которые, разинув пасти и тяжело дыша, глядели на них так, словно дети были потенциальным обедом.

Однако от вида, открывающегося передо мной до самого горизонта, у меня просто захватывало дух. В перерыве между написанием статей я смотрела на высившуюся вдали гору. По склону Витоши до самого зеленого луга спускались затейливые виллы с красными черепичными крышами. По опыту многих горных прогулок я знала, что в это время года такие луга сплошь усеяны горными цветами.

Я чувствовала себя довольной. За месяц мне удалось выполнить четверть общего объема работы. Она оказалась проще, чем я думала. У меня даже было время на то, чтобы съездить к Джо. «И к Иэну», – прошептал внутренний голос. Я попыталась не обращать на него внимания, однако мое воображение всегда было мучительно живым. Я представила, как они сталкиваются в «Ирландском пабе» и Иэн покупает ей выпивку. Как она благодарно его обнимает. Возможно, они даже поцелуются. Ночи становились жарче, так что Джоанна всегда ходила с голыми руками. Если Иэн коснется ее, то он наверняка коснется ее теплой кожи.

За недели, прошедшие с момента моего отъезда, напряжение между мусульманскими мятежниками и македонской армией возросло еще сильнее. Взрывы гремели уже в центре города, а не только в горных деревнях. Мои родители заставили меня пообещать, что я не буду ездить к Джоанне. Однако они находятся далеко и все равно никогда об этом не узнают. А я в любом случае больше не могла этого выносить. Я должна была поехать туда.

* * *

Сказать, что пограничники были озадачены моими постоянными визитами в самое пекло, – это не сказать ничего.

– А сейчас-то вам в Македонию зачем? – сердито спросил меня пузатый офицер, расстегивая мой рюкзак и роясь в его карманах. – Зачем вы постоянно сюда ездите? Вы разве не знаете, что здесь небезопасно?

Я уже привыкла к долгим и утомительным досмотрам на границе, однако эта поездка была самой худшей. Если раньше таможенники искали контрабандный алкоголь, сигареты и топливо, то теперь они ожидали чего-то гораздо более устрашающего, вроде ближневосточного оружия, предназначавшегося для лагерей мусульманских мятежников.

Обычно я ехала из Болгарии под аккомпанемент щебетания женщин-контрабандисток, возивших купленные на черном рынке духи, сигареты и бюстгальтеры. Однако в этот раз в автобусе не было ни одной из этих накрашенных сплетниц с мелированными волосами и подведенными бровями. В нем были лишь я и несколько молодых мужчин с бегающими глазами, в вылинявших от постоянной стирки спортивных костюмах.

Пузатый дал мой паспорт своему тощему коллеге с пустыми глазами, который пролистал страницы с македонскими, болгарскими, турецкими и греческими штампами. Пожав плечами, он насмешливо ухмыльнулся и вернул паспорт пузатому.

– Много ми харесва Македония, – громко сказала я, чувствуя себя глупо, поскольку вокруг были лишь дымящиеся кучи мусора да стая ронявших с черных зубов слюни голодных бродячих собак. – Мне очень нравится Македония.

Прищурившись, пузатый кивнул. Посасывая то и дело выглядывавший из его рта леденец, он окинул меня взглядом.

– Где вы останавливаетесь?

– В Скопье. У друга.

– Хорошего друга?

– Да, – ответила я, вернув ему похабную ухмылку. – У очень хорошего.

– А-а-а, – протянул он, закатывая глаза, пожимая плечами и словно говоря: «Почему сразу было не сказать мне об этом балканском любовнике, чтобы избежать всех этих расспросов?» – Тогда ладно.

Он подмигнул мне.

* * *

У вокзала я взяла такси до центра и встретила Джо после ее традиционного вечернего заплыва в городском бассейне.

Мы пошли поужинать в пиццерию «Мария», расположенную на главной площади Скопье. Лучшего места для того, чтобы наблюдать за людьми, сложно было и представить. Мы с Джо обычно заказывали на двоих салат, пиццу, бутылку вина и ее любимый десерт – блинчики с клубникой и сметаной, но без орехов, на которые у нее была аллергия. Сумма в нашем чеке редко превышала пятнадцать долларов, так что мы начали терять интерес к готовке дома.

Оторвав взгляд от меню, я увидела, что у нашего стола стоят Иэн и Питер.

– Не ожидал вас здесь увидеть! – произнес Питер, бывший самым милым из телохранителей; кудрявый, как мальчишка из шведской деревни, он обожал своих оставшихся на родине жену и маленькую дочку.

Иэну, казалось, было слегка неуютно. Пробормотав приветствие, я попыталась улыбнуться. Мое сердце бешено колотилось, и я не решалась произнести больше ни слова. Джоанна тоже была необычно притихшей. Наконец Питер спросил:

– Можно к вам присоединиться?

– Да, разумеется, – ответила Джоанна с таким сарказмом в голосе, словно была членом британской королевской семьи.

Иэн нахмурился, однако Питер жизнерадостно отодвинул стул и уселся на него.

– Саймон тоже скоро к нам присоединится, – лучезарно произнес он. – Вы ведь знаете Саймона?

– Да, знаю, – коротко, но вежливо ответила Джоанна.

– Что ж! – Иэн неуклюже подвинул свой стул поближе к Питеру. – Нам сказали, что в этом месте отличная еда и официантки в очень коротких юбках.

Джоанна уставилась на него.

– Однако я сомневаюсь, что вас, леди, сегодня привлекло сюда именно это, – добавил Иэн.

– Нам нравятся здешние туалеты, – невозмутимо произнесла Джоанна.

Иэн кивнул.

– Слышал, в них нет ни пятнышка.

Взглянув под стол, я увидела, что одну из ног Джоанны свело судорогой и она теперь ее разрабатывала. Я взволнованно коснулась ее колена.

– Я в порядке, – скривилась она и начала массировать икру одной рукой.

В тот самый момент в зале появился лысый здоровяк Саймон. Выкрикнув приветствие, он первым делом заказал на всех бутылку водки.

* * *

Через два часа я выбралась из такси, переполненного сверх установленной правилами дорожного движения нормы, в котором ехала вместе с Джо, Саймоном, Питером, Иэном и Ниной, одной из официанток пиццерии «Мария». Мы приехали в клуб «Помада». За то время, пока мы ехали от ресторана до дискотеки, я узнала несколько интересных вещей. У Саймона на внутренней стороне нижней губы была татуировка с символом инь и ян. Я никогда бы не подумала, что сделать татуировку в таком месте вообще возможно. Питер же до прихода в армию был парикмахером. Наконец, на Нине были надеты трусики из искусственной кожи без промежности, которыми она весьма гордилась.