В роскошно обставленном кабинете покойного отца она застала неожиданную сцену — Надежда поспешно выкладывала из сейфа пачки денег и бархатные футляры с драгоценностями. Сейф располагался за большим портретом Владимира Ипатьевича, украшавшим одну из стен. Евгения и не подозревала, что сестра знает шифр.

— Что ты делаешь? — произнесла Евгения, чувствуя, что всяческая жалость к сестре и ее порыв оказать ей помощь без следа испаряются. — Немедленно положи на место, Надежда, это тебе не принадлежит!

Оглянувшись на сестру, Надежда продолжила опустошать сейф.

— Ты думаешь, у меня нет права на часть семейных сокровищ, — зло произнесла она. — Ошибаешься, Женечка, тебе придется со мной поделиться. Я собралась в Лондон, а там деньги пригодятся. Ты ведь не против, если я навсегда позаимствую кое-что?

Она открыла один из футляров и бросила оценивающий взгляд на редкостной чистоты и красоты ожерелье из матовых овальных жемчужин.

— Кажется, это принадлежало твоей бабке, баронессе Корф. Какая прелесть, не так ли, Женечка?

— Положи немедленно на место! — взвизгнула Евгения и бросилась к сестре.

Она относилась к такому типу людей, которые, обычно уравновешенные и даже невозмутимые, на самом деле копят в себе обиды и претензии и в один прекрасный момент взрываются, фонтанируя страшным гневом.

— Это тебе не принадлежит, я не позволю! — кричала она и, ухватившись за ожерелье, что есть силы дернула его на себя. Тонкая нить порвалась, жемчужины, как горошины, с дробным стуком посыпались на письменный стол и паркет.

Надежда рассмеялась и открыла другой футляр, в углублении которого сияла сапфировая брошь.

Без добычи я отсюда не уйду, — сказала она. — Ты думаешь, что сумеешь меня остановить? Нет, Женечка, пробил мой час. Мне надоело быть младшей сестрой.

При тусклом свете ночника, в окружении старинной обстановки, они уставились друг на друга, полыхая злобой и ненавистью. Евгения сжимала в руке пустой футляр, тонкая лапка Надежды инстинктивно тянулась к литому бронзовому подсвечнику, стоявшему на подоконнике.

Внезапно внизу, в холле или гостиной, раздался пронзительно-тонкий женский крик.

— Что это? — напряглась Надежда.

Евгения посмотрела на часы, половина второго.

Сергей, перед тем как отправиться на очередное собрание, предупредил ее, что в Петрограде полно бандитов и люмпенов, которые, пользуясь политическими неурядицами, вторгаются в богатые особняки и грабят тех, кто там проживает.

В доме они были вчетвером — две сестры, Павлуша и верная Ляша. Сын Евгении давно спал в детской, значит, кричать могла только Ляша.

Крик мгновенно разрядил обстановку. Надежда затаилась. Евгения близоруко оглянулась.

— Не шуми ты так, — сказала ей сестра. — Если в доме кто-то есть, а это именно так, мы не должны привлекать к себе внимания.

Она тихо щелкнула выключателем, свет погас.

— Но там же Ляша, мы не можем ее бросить, — пробасила Евгения.

Надежда шепотом приказала ей:

— Замолчи немедленно, ты же не хочешь, чтобы бездомная приблудь изнасиловала тебя, а потом убила.

Послышались топочущие шаги, кто-то двигался по направлению к кабинету. Евгения тяжело вздохнула.

Заскакал свет фонаря, потом вспыхнула большая лампа.

На пороге кабинета стоял незнакомец, высокий человек, одетый в рваную матросскую шинель, небритый, со злобным выражением лица. В одной руке у него была кочерга, в другой он сжимал ручку потрепанного докторского саквояжа из свиной кожи.

— Ага, дамочки, — сказал он, ничуть не удивившись при виде двух сестер. — Вот вы где. Я же знал, что в этом доме должны быть только бабы. Одна уже валяется внизу…

— Ляшенька! — произнесла Евгения. — Что вы с ней сделали?

— Убил, — сплюнув на паркет, ответил грабитель.

Затем его внимание привлекли драгоценности и пачки денег, разбросанные по столу.

— Ого, вы уже все для меня приготовили, — сказал он. — Вот это да, я и не ожидал, что в вашем паршивом особняке будет такая знатная добыча.

Держа наперевес кочергу, он подошел к столу, распахнул саквояж и стал сгребать украшения.

Надежда не растерялась. В глубине сейфа она заметила револьвер отца, который, как она знала, всегда был заряжен. До сейфа и спасительного оружия было всего два метра, однако матрос-грабитель зорко следил за всеми движениями Надежды и Евгении.

— Что вы с нами сделаете, тоже убьете? — прошептала Евгения.

Грабитель ответил:

— Мне нужны деньги, они у вас есть. Я не хочу оставлять свидетелей, дамочки, уж извините. Настали другие времена, теперь все дозволено. Я всю жизнь получал гроши, а теперь отберу у буржуев то, что по праву принадлежит мне. А эта бабенка, — он ткнул грязным пальцем в Надежду, — совсем даже ничего.

— В сейфе есть еще драгоценности, — спокойно произнесла Надежда. — Вы их тоже заберете?

— Ну а как же, — ответил увлеченный блеском украшений бандит. — Давай их сюда, да поживее. А потом, милашка, мы с тобой поиграем в кошки-мышки…

— Разумеется, — ответила Надежда и подошла к сейфу. Через мгновение в ее руке сверкала вороненая сталь револьвера. Она направила оружие на вторгшегося в их особняк незваного гостя.

— Эй! — закричал совсем иным тоном бандит. — Что ты делаешь, я же просто пошутил…

Договорить он не успел, грянул выстрел. Евгения, взвизгнув, упала на софу. Матрос, пошатнувшись, осел на паркетный пол. Надежда, ничуть не изменившись в лице, подошла к нему. Он тяжело дышал, в груди образовалось кровавое отверстие.

— Ты его убила, — запричитала Евгения. — Боже мой, Надя, что ты наделала!

— Иначе бы он убил нас всех, в том числе и твоего сына, — сказала та.

Грабитель скончался спустя минуту. Надежда, отобрав несколько пачек денег и драгоценностей, опустила это к себе в ридикюль.

— Мне пора. Прощай, дорогая сестра, думаю, больше мы с тобой не увидимся.

— Что мне делать с ним? — в ужасе произнесла Евгения, стараясь не глядеть на труп бандита.

Надежда рассмеялась:

— Сергей что-нибудь придумает. Передавай ему от меня пламенный привет.

У подножия лестницы Евгения обнаружила Ляшу.

Та была без сознания, с окровавленной головой, но дышала. Надежда помогла перенести верную служанку на диван, а затем отправилась собирать чемоданы.

Через час с небольшим раздался нетерпеливый гудок автомобиля. Надежда, собравшая два чемодана и небольшой крокодиловый кофр, в котором она хранила самые ценные вещи и документы, направилась к выходу. Евгения обхаживала Ляшу, которая, придя в себя, тихо стонала.