Сенатор от округа Лубандия снова подал голос:

– Каковы будут ваши рекомендации, адмирал? Что мы можем сделать, чтобы как можно скорее завоевать Землю? Вы пришли к каким-то выводам?

– Выводы, конечно, сложились, – согласился Пинкван. – И выводы вполне определенные. Благодаря деятельности Имперской разведки Земля, а в частности Россия, наполнена нашими агентами. И надо сказать, большинству из них удалось забраться на руководящие посты. Осталось совсем немного. Подвести к Земле самый большой флот Его Императорского Величества во главе с флагманом «Су-перквак» и заменить всех землян на наших дунтосвинтов или на сочувствующих нам человеков.

– А что, есть и такие? – удивился один из сенаторов.

– Представьте себе, господа сенаторы, такие есть. Президент самой большой и мощной страны сочувствует дун-тосвинтской программе – об этом свидетельствуют записи бесед с ним наших агентов.

– Удивительно! Предлагаю обеспечить ему и его семье неприкосновенность, а также принять их в дунтосвинты! – восторженно воскликнул сенатор от округа Лубандия. – Надеюсь, он не уж, не цапля и не француз?

– Нет, с этим все в порядке. Он – американец.

– Но послушайте! – подал голос с верхних рядов сенатор Торчкван. – Где же в Квакбурге можно достать клей «Момент»?

– Вы уже всех достали, господин сенатор Торчкван! – рассердился Председатель. – Лучше бы попросили уважаемого докладчика адмирала Пинквана рассказать нам о России. Что это такое, адмирал?

Услышав знакомое слово, Пинкван посерьезнел и задумчиво проговорил:

– Говорить о России можно долго, господа. Но одно могу сказать вам вполне определенно – умом Россию не, понять…

«Деревня Горелково», – было написано на указателе белым по синему. А чуть ниже какой-то умник нацарапал гвоздем: «Внимание, вы переходите в радиальную систему координат».

Леха остановил машину, и они с Сергеем подошли к указателю.

– Как думаешь, что такое система координат? – спросил Леха.

– Я выпить хочу, – признался Серега.

– Серьезно, что ли? – улыбнулся Окуркин. Он был рад, что его друг оттаял после этой хохмы с подрывом шестидесяти тонн керосина. – А у меня есть.

– Шутишь? – В глазах Тютюнина засветилась надежда на счастье.

– Не шучу – есть, но немного. Половинка чекушки. Только давай сначала в деревню наведаемся.

– Зачем нам в это Горелково, Леха? Только неприятности на свою ж… голову найдем.

– Да мы ненадолго. Только заскочим, спросим у това-ща Ежова, где этот его товарищ обитает, и сразу назад – в столицу.

Серега чувствовал, что этим все не закончится, однако мысль о половинке чекушки заслонила собой всю его природную осторожность.

Друзья вернулись в машину, и «запорожец», бодро взревев, рванул с места так, будто всю свою запорожскую жизнь мечтал попасть в деревню Горелково, расположенную, между прочим, в радиальной системе координат.

Проскакав по ухабам километра полтора, машина выкатилась на главную улицу Горелкова, которая привела на площадь с домом культуры, памятником вождю пролетариата и магазином с вывеской «Хозяйственный бутик».

– И где здесь может жить товарищ Ежов? – размышлял Сергей, вертя головой. – Нужно у кого-нибудь спросить.

– А вон, смотри, рефрижератор стоит. Сейчас подъедем и спросим.

Окуркин направил машину к длинной голубоватой фуре, на которой было написано: «Аэрофлот – первые пять минут бесплатно!»

Неожиданно внутренний голос шепнул Окуркину что-то такое, от чего он, резко повернув руль, загнал «запорожец» в запаршивевший куст сирени, откуда выскочила парочка влюбленных кошек.

– Ты чего, сдурел? – возмутился Тютюнин. -Ты бы хоть предупреждал.

– Как тут предупредишь, – развел руками Окуркин. Он и сам не понимал, почему так поступил. – Наверное, я опасность почувствовал, – добавил он. – Давай дальше пешком…

– Ну давай пешком. – Тютюнин пожал плечами и, выбравшись из машины, сразу наступил в дерьмо. – Ой! – воскликнул он.

– Чего такое?

– Да вляпался я…

Окуркин, лучше Сереги понимавший в деревенской жизни, обежал машину кругом и, посмотрев на подошву пострадавшего, с видом знатока произнес:

– Гусиное…

– Что гусиное?

– Как что? Гуси-гуси, га-га-га, есть хотите – да-да-да… Вспомнил? Ладно, это пустяк. Двинули дальше – не зря же мы в это Горелково приперлись.

– А по-моему, зря… – негромко обронил Сергей, следуя за приятелем Лехой.

Перебегая от укрытия к укрытию, словно застигнутые дневным светом крысы, друзья подобрались к фуре и, забравшись под нее, стали прислушиваться к тому, что говорили стоявшие неподалеку люди.

Собственно, разговаривали только двое, а остальные лишь негромко матерились, подавая в приоткрытую створку рефрижератора какие-то ящики.

– Ну что, сколько я тебе должен?

– Шесть сотен…

– Откуда такие деньги, Лохматый? Всегда было пятьсот…

– Сегодня товар особый – ты посмотри, какие крупные. Не иначе как с самого моря прибыли.

– Мне не нужно с моря, Лохматый!

В голосе говорившего зазвучала непонятная суровость.

– Мне не нужно с моря, придурок, морские лягушки жесткие! У них толстая кожа и грубый скелет, понял? Если они действительно морские, я у тебя ни одной не возьму!

– Да ты чего завелся, Бруно Людвигович! Я же пошутил про море. – По интонациям Лохматого было понятно, что он струхнул. – Да не нужна мне эта лишняя сотня – пусть будет пятьсот, как обычно. Обычный товар и обычная оплата.

– Дело не деньгах, Лохматый. Я беру только речных и озерных лягушечек. Морские мне не нужны. Морские или океанические – это другое качество.

– Да шутка это, Бруно Людвигович. Ну ты прикинь, где Горелково и где океан!

– Ладно, – после небольшой паузы ответил Бруно и отсчитал причитающиеся деньги. – Все погрузили? – спросил он у рабочих.

– Все, хозяин. Двери не закрыли – если хотите, можете взглянуть.

– Не нужно, закрывайте.

Рабочий пожал плечами и стал обходить длинную фуру. Пока он это делал, Леха и Сергей по обоюдному согласию проползли под осями грузовика и проникли в рефрижератор.

Хлопнула створка, щелкнул замок, и стало темно.

– Ну и на хрена мы это сделали? – спросил Серега. -Чекушку небось в «запоре» оставил?

– Нет – в кармане.

– Это хорошо. Хоть ты, Леха, остаешься в ясном уме и здравой памяти. Я же после этого взрыва ну ничего не соображаю.