Ты не поверишь, это Глеб. — Ольга нерешительно улыбается. — Сел рядом с ним. Они о чем-то шушукаются. Остальные активно не гнобят, но присматриваются.

— Почему Глеб это делает? — сказать, что я удивлена — ничего не сказать.

— Думаю, Глеб что-то знает или догадывается, что это не Леша.

— Удивительно, — выдавливаю из себя.

— Уль, ты прости меня. Но я не могла поступить по-другому, понимаешь? Да и, честно говоря, я не ожидала, что деньги будут в рюкзаке Лешки.

— Закрыли тему, Ольга.

— Сегодня мне позвонила одна из родительниц, попросила отсадить ее дочь от Леши. — Ольга опускает глаза. — Сказала, боится, вдруг Лешка сорвется и ударит ее. Я попыталась уговорить эту мамашу, объяснить, что Леша уже два года сидит с его дочерью и все было в порядке, но без толку.

— Ясно. Она одна звонила или был кто-то еще?

Оля отворачивается.

— Другие тоже звонили. Ситуация неважная, Уль.

День я отрабатываю плохо. Несобранная, растерянная. Да и дети будто потеряли авторитет в моем лице.

После уроков отдаю Леше ключи от машины и прошу подождать меня. Обычно он сам идет домой, но сейчас я почему-то боюсь, что ему могут навредить. Дети жестоки…

— Ульяна Романовна, зайдите ко мне, — зовет меня директриса.

А я уже знаю, о чем она будет говорить со мной.

Я сажусь напротив нее и смотрю прямо в глаза.

— Ульяна, я хочу сейчас побеседовать с тобой не как начальница, а просто по-человечески, — начинает устало. — Очевидно же, что Леше тут не дадут спокойно учиться. Начнут гнобить, не дай бог, дойдет до буллинга и драк. Это никому не нужно — ни вам, ни школе.

— Что вы предлагаете? — спрашиваю холодно.

— Раз Максим Аристархович не имеет к вам претензий, то мы отдадим тебе чистое дело сына. На его репутации эта ситуация никак не отразится. В новой школе вас должны принять, оценки у Алексея неплохие. Насчет твоей работы, — закусывает губу. — Слава, как ты понимаешь, бежит впереди тебя. Я поговорила со своей подругой из пятнадцатой школы. Они готовы принять тебя на работу на ту же должность с нового года, там как раз педагог в декрет уходит.

— Пятнадцатая школа на другом конце города, — замечаю хрипло.

— Чем дальше, тем лучше.

— Значит, гоните нас? — усмехаюсь.

— Ты что! Ни в коем роде. Ищу пути решения проблемы, Ульяна.

— Я подумаю. Это будет стресс для Леши. Он привык к этой школе, тут у него друзья… — осекаюсь.

— Ты же знаешь, что дети жестоки, Ульян. Они не простят Леше такого. Драки, баловство — все это мелочи по сравнению с кражей. Родители начали беспокоиться, что, я хочу заметить, вполне ожидаемо. Ульяна, вам просто жизни не дадут в этой школе, пойми. И я никак не смогу защитить вас.

— Вы же директор…

— Но не господь бог, Ульяна Романовна! И помимо вас у меня каждый день на ковре оказывается кто-то, получает по шапке за провинности. И вообще — скажи спасибо, что получилось отделаться малой кровью. Был бы кто другой из родителей, вполне вероятно, настояли бы на полиции, а я не смогла бы отказать.

— Хорошо, Анна Сергеевна. Я подумаю обо всем, что вы сказали.

— Подумайте, Ульяна Романовна, подумайте.

Я поднимаюсь, намереваясь уйти, но директриса говорит мне вслед:

— И кстати, Ульяна Романовна, насчет денег… Неплохо было бы не затягивать и вернуть их как можно скорее.

Словно плевок в спину.

Не оборачиваясь, прошу женщину:

— Скиньте мне, пожалуйста, адрес офиса, где работает Максим Аристархович, я завезу ему деньги сегодня же.

Лишь бы только они отвалили все от нас.

— Конечно.

Из школы вылетаю, ничего не видя перед собой. Разреветься хочется нестерпимо. Но нельзя даже виду подать.

В машине Лешка, увидев меня, опускает красные глаза.

— Как ты, Леш?

— Плохо, ма. Со мной никто не разговаривал. А на большой перемене десятиклассник в спину толкнул, обозвал домушником.

Все плохо. Настольно, что я готова завтра же забрать документы, и гори оно все синим пламенем.

Но для начала гребаные деньги, которые я намерена отвезти Никонову сейчас же.

Глава 16

Ульяна

Лешку высаживаю около дома, а затем разворачиваюсь и еду в банк. Деньги у меня хранятся на карте, я планирую снять их и тут же обменять на баксы.

Как назло, в банке очередь. Чем больше проходит времени, тем сильнее я себя накручиваю. Мне тошно от самой мысли о том, в какую ситуацию мы попали, а также что теперь на нашу семью незаслуженно ляжет клеймо.

Проблема в том, что можно много и подолгу сетовать на то, какая сука жизнь, что ставит нас в такое положение, но ты никуда не денешься — проблему нужно решать.

Когда через полчаса меня все-таки принимают, я немного выдыхаю. Убираю в сумочку шестьсот долларов и выхожу из банка, сажусь в машину и завожу ее, но трогаться не спешу. Меня колбасит.

Звоню Насте, молясь, чтобы та смогла мне ответить. Настя — кремень. Она всегда рационально смотрит на вещи, паника ей незнакома. А мне сейчас очень нужна спокойная гавань, чтобы если не прибиться к ней, то хотя бы перевести дух.

— Насть… — произношу сдавленно, когда та отвечает.

— Что случилось, Уль? Максим, да? Он узнал?

— Нет, но…

Пересказываю Насте все, что произошло.

— Я не знаю, что делать, Насть.

— Знаешь. Просто такой выход тебе не нравится, — объясняет серьезно. — Ты и сама наверняка понимаешь, что, расскажи ты сейчас правду Максиму, он защитит.

— Да с чего ты взяла?! — с силой сжимаю трубку.

Чем сильнее я завожусь, тем спокойнее говорит Настя.

— С того, что Максим, хоть и мудак, бросивший тебя, но он не отморозок, которому плевать на собственного ребенка. Конечно, сначала он воспримет все в штыки, будет злиться, возможно, даже не поверит. Но когда он поймет, что Лешка — его, он защитит. Менять школу посреди учебного года, да еще и в такой ситуации — фактически признать, что вина за Лешей есть, это значит спрятать голову в песок. Не позволяй им растоптать себя и сына!

— Я так устала, Насть, — признаюсь честно.

— Я понимаю, Уль. Соберись, — подруга говорит бодро. — Ты нужна сыну. Я вообще не понимаю, как ты