Там, на пляже, ей слишком многое будет напоминать об этой страшной и нелепой истории.

Вещи она сложила быстро и все же решила до отъезда выпить кофе. На берег идти она была не в состоянии после вчерашнего и заглянула в маленькую кофейню, располагавшуюся на полпути к старому городу.

Она сидела за столиком в тени старого раскидистого платана и смотрела на море, синевшее в просвете между домами.

За эти две недели она привыкла к этому виду, привыкла к одуряющему аромату цветов, к ослепительному южному солнцу, к ощущению покоя и безмятежности. Даже странные, трагические события последних дней не перевешивали этого блаженного состояния. Но сегодня она вернется в свою обычную жизнь, надо перестраиваться: в Петербурге ей придется вновь включаться в борьбу за существование, в непримиримую борьбу за место под солнцем, и здешнее благодушное, безмятежное настроение необходимо оставить в шкафу вместо купальников и легких летних платьев, которые она увезет домой.

Кофе показался ей не таким вкусным, как обычно, и принесла его не та официантка, которая всегда ее обслуживала, а пожилая темноволосая женщина, прежде торговавшая в маленьком кондитерском магазинчике при кофейне.

Александра проводила ее взглядом и увидела в комнатке за стойкой знакомую официантку. Она сидела сгорбившись перед низким столиком. Плечи девушки вздрагивали от рыданий.

Когда продавщица из кондитерской вновь вышла в зал, Александра попросила у нее счет и тихонько спросила:

– Что со Снежаной случилось?

Имя молодой официантки вдруг всплыло у нее в памяти.

– Ой, такое несчастье! – ответила ей женщина, покосившись на открытую дверь. – Ее друг умер, Милан…

Александре вдруг стало холодно. Она прикрыла глаза – и увидела ночной пляж и людей, столпившихся вокруг мертвого тела… И все вчерашнее вспомнилось ей так ярко – как тонул катер и мелькнуло напоследок перед ней перекошенное лицо того типа и его горящие глаза. Александру передернуло. Вот уж о ком она не пожалеет никогда в жизни! Сам напоролся.

Его сообщники утонули вместе с катером, но если убили Милана, значит, остался кто-то еще…

Взглянув на часы, она поняла, что до отъезда остался всего час, и заторопилась.

Войдя в квартиру, Александра решила напоследок полить цветы в садике. Взяла лейку, направила ее под корень бугенвиллеи – но вода не полилась.

В чем дело? Воды в лейке было вполне достаточно, значит, что-то попало в носик…

И тут она вспомнила о камее.

Запустив руку в лейку, она нашарила камею под водой, вытащила ее и растерянно взглянула на овальный розоватый камень.

Первой ее мыслью было оставить камею здесь, в Черногории, и забыть о ней, как забывают страшный сон. В самом деле, из-за этой штучки у нее пока что были только одни неприятности!

Но чем дольше она смотрела на розовый камень, на смеющуюся маску с провалами глаз – тем яснее понимала, что не хочет расставаться с ней. Что за дела! Она нашла ее, достала со дна моря, она, Александра, имеет на нее все права, а то, что какой-то жуткий тип пытался ее отобрать, ее совершенно не касается, тем более что она своими глазами видела, как он утонул, так что вопрос закрыт…

У нее мелькнула еще какая-то неоформившаяся мысль, но в это время в дверь позвонил таксист, и Александра обо всем забыла. Она машинально сунула камею в карман и подошла к двери.

Самолет взлетел точно по расписанию.

Александра дремала в кресле, и с каждой минутой полета Черногория с ее ослепительным солнцем и пышной тропической природой отходила от нее все дальше и дальше, становилась все менее реальной, как будто ее никогда и не было, а Петербург – с его отвратительной погодой, с повседневными заботами и проблемами – неотвратимо приближался и становился единственной и несомненной реальностью.

Уходило в туман небытия и все произошедшее с ней в Черногории.

Александра уже не верила в реальность этих событий, не верила, что все это было с ней. Казалось, что она прочла на пляже какой-то приключенческий роман в потрепанной бумажной обложке и приняла за реальность события, описанные в нем.

* * *

Выйдя из особняка Гнея Домиция Агенобарба, предсказательница Сатурнина направилась в сторону форума. Однако, немного не дойдя до него, она отпустила чернокожую служанку, огляделась по сторонам и свернула в мрачный лабиринт переулков возле знаменитой и страшной Мамертинской тюрьмы. Здесь, в этих гнилых местах, обитали беглые рабы и гладиаторы, игроки в кости и стукалку, а также прочие сомнительные и опасные личности. Сюда редко заглядывали патрули преторианской стражи, зато здесь часто можно было встретить грабителя или убийцу, или еще кого-нибудь из тех, кто называет себя «народом ночи».

Не успела Сатурнина пройти и сотню шагов, как навстречу ей из глубокой тени выступила закутанная в рваный плащ фигура. Как раз в это мгновение из-за облаков выглянула луна, и ее мертвенный свет озарил лицо ночного бродяги.

Лицо это было страшным: кривой шрам пересекал его от подбородка до левого глаза, и вместо ока на лице зиял черный провал.

– Ох ты, какая знатная госпожа забрела в наши края! – проговорил одноглазый, хищно оглядывая Сатурнину. Так кот оглядывает испуганную горлинку, которая сломала крыло и не может взлететь. – Должно быть, госпожа заблудилась? Так я могу за умеренную плату показать дорогу и даже проводить госпожу куда ей угодно!

– Я не нуждаюсь в твоих услугах, красавчик! – ответила Сатурнина. – Я хорошо знаю дорогу, и мне не нужен провожатый!

– Ах вот как? – перебил ее одноглазый. – Коли ты знаешь дорогу – так знаешь и то, что в здешних местах положено платить за проход! Я собираю пошлину в пользу «народа ночи»! – С этими словами он выхватил из складок своего драного плаща длинный заржавленный нож и нацелил его в грудь женщины: – А ну, гони деньги!

– Это ты-то говоришь от имени «народа ночи»? – отозвалась Сатурнина, не скрывая насмешки. – Что ты знаешь о ночи, несчастный побирушка!

– Я знаю о ней все! – прохрипел грабитель и замахнулся ножом. – Ночь – моя мать и кормилица! В темноте я – как у себя дома! Я – один из тех, кто крадется под покровом тьмы и собирает дань со случайных прохожих! Хватит болтать – давай мне свои деньги!

– Слушаю и повинуюсь, – ответила Сатурнина с фальшивой покорностью и протянула грабителю кожаный мешок.

– Давно бы так! – тот ухмыльнулся, отчего его изуродованное лицо стало еще отвратительнее. – Что-то твой кошель больно легок! Золото обычно куда тяжелее. Не хочешь ли ты, несчастная, обмануть сборщика податей?

Он дернул завязки и запустил руку в мешок. Тотчас же окрестности огласил крик изумления и боли. Грабитель выдернул руку из мешка и затряс ею в воздухе.

– Что это?! – Он швырнул мешок на землю, и оттуда выползла небольшая зеленая змейка с черной полосой вдоль туловища.