Переночевал Жорик у главной бухгалтерши Зои, молодой женщины выдающихся деловых и теловых качеств. Утром она выглядела помолодевшей, но, сразу правильно оценив Жору, особых планов на будущее не строила.

Ближе к обеду Жора ввалился в кабинет директора склада и положил на стол письмо-требование и свою личную докладную записку с замеченными на складе нарушениями. Пункты докладной ему полночи диктовала Зоя, отвлекаясь на шампанское и сексуальные утехи.

Своей проникновенной манерой разговаривать Жора так напугал директора склада, что тот письменно обещал исправить совершенные ошибки в недельный срок.

— Пока верю, — сурово закончил разговор Жора и забрал расписку.

В поселок он ехал счастливый. Ему светило место небольшого, но начальника. У него была крохотная, но отдельная комната-квартирка и шесть вариантов любовниц. Особенно хороша Зоя. Жаркая, горластая, денежная, как раз каких он любит.

Но при всех преимуществах над ним довлело чувство обиды. Не его выбор — жить в поселке. Заставили. Несвобода заставляла мечтать и рваться в ту, прежнюю, совсем не счастливую жизнь.

И он вырвался. И тоже не по своей воле.

Черт его за х… дернул связаться с Галиной…

* * *

К восьми вечера у нас собралась половина больницы. Восемь больных и четыре человека обслуживающего персонала.

Славно погудели. После банкета, не виданного доселе в стенах вышеозначенного учреждения, медперсоналу осталось пять батонов хлеба, три палки сырокопченой колбасы, несколько пакетов сока и пара-тройка килограммов фруктов в ассортименте. Зато ни капли от последних семи литров кагора и ни грамма черной икры. Я больше налегала на печенку, принесенную Жорой, а Аня на кагор.

Неделя особо питательной диеты из чужой крови, физиологического раствора, глюкозы, черной икры и натуральных соков привела к тому, что мой организм замечательно очистился, и я стала выглядеть моложе. Только синяки на лице до конца не рассасывались.

Аня же ровно наоборот. Она менялась с каждым днем. Бледнела, усыхала и немного постарела, то есть стала выглядеть почти на свой возраст. Она даже двигаться стала как-то заторможенно, и еще изменился запах ее тела. К худшему.

Когда Аня вышла в туалет, я взяла спутниковый телефон подруги и, найдя имя Гена, нажала на «вызов». Мужской голос ответил тут же.

— Привет, Анечка.

— Это не Анечка, это Машенька. Гена, с Аней плохо. Она отдавала мне кровь после аварии, ну вы знаете, и того… Плохо ей. Выглядит отвра-а-атительно. Говорит, ей в Зону нужно возвратиться.

Я заревела в голос.

— Не реви. — Голос устало вздохнул. — Правильно. Без радиации она могла протянуть только год. Ты сможешь посадить ее завтра на самолет или маму ее попросить?

— Зачем маму? — Я обиделась. — Аня мне жизнь спасла, а в аэропорт ее мама повезет? Смешно.

— Если смешно, тогда все нормально. — В трубке телефона было слышно, как Гена закуривает. — Самолет завтра в двенадцать дня. А в своем городе мы ее прямо в аэропорту как королеву встретим.

В половине двенадцатого ночи Валентина, смахнув с усиков красные капли вина, объявила:

— Прикрываем лавочку, нам завтра работать. Эх, Машка, не было у нас таких пациентов. И не будет. Знаешь, какой контингент в деревенской больнице? Старушки с застуженными придатками, мужики с простатитами, у молодняка или чирьи на лице, или переломы по пьянке. Устала я вправлять грыжи и геморрои жутко пахнущим старикам. Надоело ассистировать при абортах. Неужели есть другая жизнь?

— Нет, нет никакой другой жизни, — отозвалась сонная Аня. — Жизнь такая, какой ты ее видишь. Хочешь быть счастливой — будь ею. Ты сама выбрала свою специальность. Или терпи, или уходи.

Вскочила дежурная врач Антонина Георгиевна:

— Мы и терпим. Так, быстренько все убираем, а то Аня засыпает.

Аня лежала на кровати с закрытыми глазами. Я присмотрелась к ее лицу. Под глазами проявились черточки морщинок, на щеке — шелушащееся пятно.

Выходит, Нина была права, выстирав мои вещи, измазанные кровью после аварии. Завтра, не дожидаясь приезда Толи, я отвезу Аню в аэропорт.

Ночью плохо спалось, и, услышав ворочанье с боку на бок на скрипучей больничной кровати, я встала и тихо присела к Анне. Ее взгляд был взглядом совершенно больного человека.

— Не сплю, Маша, спрашивай.

— Аня, и ты, и Гена настаиваете на твоем возвращении в Зону Топь. Но как же сложные отношения с академиком Аристархом? Вдруг он опять захочет поставить на тебе пару опытов?

Аню передернуло от отвращения.

— Уже не захочет, знает, насколько бесполезны его «хотения». Если б было другое место с такими же климатическими условиями и уровнем радиации, я бы ни за что не вернулась в Топь, но пока у меня нет выхода, я привязана. Ну, ты нашла о чем на ночь говорить, теперь буду плохо спать.

Анна поправила длинные русые волосы, протянула ко мне тонкую руку, и я нагнулась ниже. Она дотронулась до моего лба, и мне моментально захотелось спать.

— Иди ложись, завтра будет не просто тяжелый, а очень тяжелый день.

— Да ладно тебе пророчить, — я от души зевнула, и сразу заныли кости на лице и треснувшие ребра, перетянутые эластичными бинтами. — Отвезу тебя и быстренько обратно в больницу. Здесь до аэропорта минут сорок пути. А потом за руль сядет Толик, я пристрою задницу на соседнем сиденье, закрою глаза и постараюсь забыть аварию, как страшный сон.

* * *

Ярко-синяя «Мазда» семилетней выдержки — это липкая лента для мухастых гаишников. Едет приличная тачка, то есть денюжка в правах «на всякий бякий случай» лежит, но машина не настолько крутая, чтобы напороться на неприятности, и шофер какой-то волнующийся. Чего ж не содрать «дорожный налог»?

Пока Жора добрался до станции Белые Столбы, он раздал полтысячи рублей, и даже сами гаишники не смогли бы точно объяснить за что.

Место казалось красивым и приятным, пока Жора не вышел из машины. Конечно, минус двадцать один не минус тридцать, но все равно не май месяц.

Не зная, куда ехать дальше, он подошел к единственной газетной палатке. Окошко было закрыто, и Жора, дрожа от холода, прокричал, выдавая изо рта облака пара:

— А это, как его… учреждение… где оно?

Продавщица за стеклом, одетая для улицы, да еще закутанная сверху в шаль, не стала уточнять, что именно нужно покупателю. Она отлично знала самое популярное здешнее заведение.

Сильно жестикулируя, она показала налево и, кашляя, проговорила маршрут, не вставая с нагретого места.

— Вот так вот по дороге, и через полтора километра вы у цели. Здание еще сталинское, вокруг новые постройки. Понятно?

Кивнув в ответ, Жора вернулся в теплую машину и осторожно поехал по заснеженной дороге.