- Ты чего здесь? Ну-ка, брысь от сюда! – кто-то потянул меня от телеги.

Обернулась к гонителю и вопросительно кивнула на тушу.

- Что непонятно? Видишь, кровь. – раздражённо ответил тот.

Кивнула, что вижу, но тут же развела руками, что непонятен повод всенародного горя.

- От куда ты такая бестолковая? – вздохнул собеседник, но похоже ему хотелось поговорить, а все и так знали причину несчастья. Он взял меня за руку и вывел из толпы – В городе кровь нельзя сливать. Не на землю, не в воду. Никуда!

Рассказчик обернулся к своим и понизив голос затараторил, словно боялся, что его перебьют и он не успеет закончить свое интересное повествование.

- Ну слушай. Говорят, что Светлобожск стоит на месте древнего капища. На столько древнего, что, когда на месте захудалой деревни город строиться начал никто об этом не вспомнил. Это уже потом, после случившегося, умники из Академии начали в архивах рыться и в земле копать. Но все мы задним умом хороши. Так вот… Старики рассказывали, что в давние тёмные времена было принято богам кровавые жертвы приносить, прося милости и моля о заступничестве. Город спокойно разрастался, население прибывало и люди обустраивали домашнее хозяйство. Живность всякую завели. Курочки там, свиньи, коровы. И не только для яиц, молока и шерсти, но и для мяса. Когда животинку жизни лишают, чтобы мясо было лучше непременно кровь слить надо. А куда, как не на землю? Всё впитывалось, да в глубь просачивалось. Дождик сверху промочил, вроде как чисто. Пока город был небольшой, убоины мало было, и крови мало… Страшное случилось лет сто назад. Поздней осенью лишнюю скотину, чтобы зимой не кормить, всегда под нож пускают. В одном месте, в один день много смертей и очень много крови. Ночью поднялось кладбище. Бабка рассказывала, что хоть и маленькой была, но помнит, как ночью к ним в двери постучался дед месяцем ранее схороненный. Ох, натерпелись тогда все страху. Ко многим в ту ночь покойники домой просились. Маги несколько ночей кладбище упокаивали, да тех мертвяков, что по городу разбрелись отлавливали. Потом ещё какие-то чудища невиданные полезли. Насилу господа чародеи отбились. Но после этого они высоко взлетели. Слушаться их все стали. Даже царь наш, храни его Светлые боги! Вот они-то и ввели строгий запрет, на забой в городе живности разной. Ну и чтобы кровь не сливали на землю ни в коем разе. Дабы старые боги не приняли это за жертву, принесённую им, и не вернулись. Ох, спасите нас Светлые! С тех пор все бойни далеко за городом. Маги там постоянно стерегут и в самой столице за мясниками пригляд строгий. А этот – собеседник махнул в сторону лохматого мужика – Ешман-истаятец* второй раз за месяц туши с кровью привозит. Как специально. Опять чародея надо ждать, чтобы выжег всё магически. И мясо, и кровь. Убытки хозяину и нам поруха…

*истаятец - погубитель (ст. русский)

Теперь понятно почему паникуют. Только не ясно, почему кровь сливают, а не утилизируют с пользой. Пробралась к задумчиво теребившему бороду Богдану Силычу и подёргала за рукав.

- Чего? – рыкнул он, но увидел, что это я тревожу, смягчился и сказал – Иди, девица, от сюда. Не до тебя.

Но я вцепилась как клещ. Очень хотелось помочь доброму человеку, как он помог мне. Потянула за рукав, ещё и второй рукой поманила. Пошел. Отвела в сторону и стала жестами объяснять, что хочу сделать.

- Ты точно знаешь как? – недоверчиво спросил мясник.

Киваю.

- Тогда делай. Ты же степнячка, а у вас там много чего не так как у нас. Второй раз за месяц черодея звать очень накладно. Помоги, девонька!

Кровь, несмотря на приказ хозяина, работники выбирать наотрез отказались. Глубоко в мозгах суеверие сидит. Пришлось самой лезть в телегу и сначала кружкой, а потом ложкой вычерпывать в глиняный горшок всё, что скопилось в брюшной полости туши. Ещё и чистой тряпкой всё протёрла, которую потом в огонь печной бросила, дабы успокоить особо нервных. Странные люди. С мясом работают, а крови боятся.

Ну, да и ладно!

Прошла к столу рабочему, где мне тут же освободили место. Осмотрелась. В углу какой-то флегматичный дядька, с головой повязанной платком как пират, самозабвенно ел гречневую кашу. Вкушал вдумчиво, обстоятельно, не отвлекаясь на суету вокруг телеги.

Подёргала Силыча за рукав и ткнула пальцем в едока. Как бы и мне разжиться кашкой?

- Есть хочешь? – последовал логичный вопрос.

Сначала киваю, а потом энергично качаю головой. Да хочу, но мне не для этого. Дело прежде всего.

- Эй, Ерошка! Принеси каши.

«…немножко» - мысленно закончила я фразу и хихикнула про себя.  

Парнишка щедро зачерпнул из чугунка ароматного варева и, прихватив рукавами горячую миску, чтобы не обжечься, поставил передо мной на стол.

Хозяйство у Богдана Силыча было образцовым. Под навесом ровными рядами стояли полки с чистыми разновеликими мисками, с выскобленными деревянными спилами, на которых резали мясо, ножи висели каждый на своём гвоздике. Все отходы складывали в бадью, в отдалении стоявшую, а тряпки грязные клали в корзину.

Ну, что, мальчики, крови вы боитесь, а помогать будете? Сейчас проверим. Ткнула пальцем в блюдо широкое. Видно, редко им пользуются вот и стоит на самом верху. Подайте, дяденьки, мне не дотянутся. Достали, поставили передо мной, смотрят, что дальше делать буду. Кашу выложила, размазала тонко, чтобы остыла быстрее. Показала на чеснок, плетьми висевший по стенам. Только и уточнили сколько надо. На зубчики разобрали, почистили и порубили меленько. Остывшую кашу обратно в миску сложила, чеснока добавила, попробовала на соль. Из уроков истории помню, что на Руси соль была дорогой, а значит экономили её и далеко не во все блюда клали. Например, хлеб пресным пекли. Лишь во время еды присаливали немного. Похоже, в этом мире соль не экономили, и гречка была в меру солёной.

Сала кусок помощники мои тоже с готовностью порезали и отдали отроку Ерошке, чтобы до шкварок вытопил. Кажется, здесь у каждого своя епархия и разделение труда. Шкварки в кашу добавила и перемешала тщательно. Пока всем всё понятно, но поглядывают с недоумением. В чем тайна избавления от напасти?

Когда же я со всей осторожностью взяла в руки посудину с кровью, мои помощники и наблюдатели отступили. А я черпачком понемногу добавляла кровь в гречку, желая добиться нужной консистенции. Убедившись, что начинка готова показала пальцем на кишки.