Но вот, наконец, начался праздничный банкет. Попробовав шампанского и выпив некоторое количество пива и красного вина, я порядком опьянела и теперь занимала себя тем, что разглядывала подол платья невесты, который с шелестом скользил по полу. Оторваться от этого прекрасного зрелища было выше моих сил: на подоле сияли многочисленные бисерины, а вышивка была просто бесподобна.

Отец невесты выглядел как-то странно.

Он не был растроган или, скажем, недоволен – он просто стоял и смотрел прямо перед собой с отсутствующим видом. Как будто был не здесь, а где-то очень далеко.

Я вдруг вспомнила Миямото из углового дома. Хотя, казалось бы, кто она мне? Да никто.

А мой отец уже не здесь.

Если бы отец был жив, как бы он воспринял мое падение с лестницы? С каким бы видом выслушал новость о смерти сестры?

Я недолго размышляла над этим – все равно ответа мне никогда не узнать.

Мы часто помним об умерших только хорошее.

Но наши воспоминания очень далеки от того, что представлял собой человек при жизни, и чем больше времени проходит, тем меньше хранимый образ напоминает реального человека. И почти невозможно представить, каким же он был на самом деле. Вот он машет рукой. Вот смеется. Но нет – не разглядеть, не разобрать, не узнать…

Я вернулась домой и легла спать.

Когда я проснулась, дождь уже прекратился, наступил вечер. По темной комнате было разлито одиночество.

В такие моменты мне всегда бывает как-то странно. Вечер наступает незаметно: совсем недавно его не было, и вот он уже здесь. И мне кажется, будто во сне я забыла рассказать… кому? что? – я не знаю, но это навязчивое ощущение не покидает меня.

Проснувшись, я некоторое время бессильно лежала на боку, как выброшенная на берег рыба, и смотрела в окно. Потом встала, подошла к двери, открыла ее – за дверью стоял мой младший брат. Я столкнулась с ним нос к носу.

– Будешь жареный рис с креветками и овоща – ми? Тетя Джюнко сготовила. Мы, правда, уже поели… – Брат уставился на меня в ожидании ответа.

– Ты лучше скажи, как там твой роман продвигается?

– Я сейчас дневник пишу, а не роман.

– Дневник? Ну и что ты сегодня туда записал?

– Сегодня я написал о прошлом. Весь день об этом думал.

– Воспоминания детства, что ли?

– Ага. Про папу немного. И про то, что было раньше, до того, как ты упала с лестницы.

– А при чем здесь лестница? – удивилась я.

– Да просто сегодня с самого утра дождь… – ответил брат.

– Ты для ребенка как-то слишком тонко чувствуешь, – я засмеялась. – Я тоже сегодня целый день думаю о папе и о том, что было раньше.

Брат смущенно улыбнулся.

– Между прочим, я давно хотела спросить, тебе кто больше нравится – я до падения с лестницы или я нынешняя?

Понятно, что бессмысленно задавать такой вопрос пусть даже очень тонко чувствующему ребенку, но мне действительно хотелось узнать, что он думает. Ответ оказался гораздо более простым, чем можно было ожидать. Мне даже почудилось, что это не Ёшио со мной говорит, а кто-то другой. Кто-то, кто воспользовался помощью брата, чтобы донести до меня этот ответ.

– Я был очень маленьким, и я не помню, какая ты была раньше, – сказал он тихо.

– Ну да, ну да, – я кивнула.

– Саку, только ты помни, что теперь я всегда с тобой, – серьезно сказал Ёшио.

Нет, ну надо же! Просто не ребенок, а телепат.

То, о чем я подумала, может в виде электроволн или каким-то другим невероятным образом, было донесено до моего маленького братца, переработано его детским сознанием и возвращено мне в виде слов. И не потому, что мы с ним живем в одном доме. Нет, не поэтому. Просто я, мой брат, еще кто-то, кого мы не знаем, бедная Миямото – все мы связаны этим дождем. У нас есть сон – один на всех, и мы приходим и уходим, но не покидаем пределов бескрайней вселенной, порожденной этим сном…

– Знаешь, Ёшио, мне кажется, ты очень повзрослел, по крайней мере, достаточно для того, чтобы мы с тобой пошли в Шанти и выпили по чашке отличного чая. Как тебе мой план?

– Здорово!

– Вот и договорились, – сказала я и начала спускаться по лестнице.

Если человек встает тогда, когда, вообще – то, ему нужно ложиться спать, он обычно чувствует недомогание и слабость. Но, как ни странно, я была свежей и бодрой – совсем как сегодня утром, хотя, по идее, и тогда, и сейчас я должна была быть сонной. Видимо, свадьба – это очень бодрящая вещь.

Когда я вошла в кухню, я застала там Джюнко, которая сидела, облокотившись на стол, совсем так же, как Микико этим утром.

– Ты только что встала? – ласково спросила она.

– Да, – кивнула я. – И сразу же пошла на кухню за жареным рисом с креветками.

– Да еще много осталось, не волнуйся, – сказала Джюнко.

– А где мама?

– На свидании.

– Понятно, – я снова кивнула, глядя, как Джюнко накладывает мне в тарелку рис. От нечего делать я взяла с телевизионной тумбочки альбом с фотографиями и принялась его рассматривать,

В течение нескольких месяцев после падения с лестницы, пока в моей памяти все было перепутано, я почти каждую ночь приходила сюда и рассматривала этот альбом.

Чем пристальнее я вглядывалась в фотографии, такие близкие и такие далекие, тем сильнее охватывала меня тоска по прошлому и желание поскорее вспомнить все, что я забыла. Наверное, именно такое чувство охватывает человека, если он случайно вдруг оказывая там, где жил в своей прошлой жизни.

Вот я, как две капли воды похожая на себя, улыбаюсь с фотографии абсолютно своей – а чьей же еще? – улыбкой, а вот моя сестричка, которой уже нет, крепко вцепилась в подол моей юбки… И так далее.

Будто где-то в потаенном уголке нашего мира продолжает существовать еще один, невидимый и неизменный мир.

Еще совсем недавно я рассматривала этот альбом именно с таким чувством. Но сегодня все было по-другому. Я искала фотографию отца.

Наш с Маю отец умер от ишемического инсульта. Он умер на наших глазах, так и не приходя в сознание. Я знаю, что это прозвучит довольно странно, но нам не было жалко отца – мы приняли его смерть как должное. Отец был очень занятым, но нежным и любящим человеком. Слово, как и само чувство «жалость», было неприменимо по отношению к нему. Я не помню о нем ничего дурного – только хорошее.

На фотографии мы с отцом сидим в песочнице. Я даже вспомнила запах влажного воздуха в тот день. Следующий снимок: мы все вчетвером: папа, мама, Маю и я – выстроились на берегу, на фоне ослепительно сияющего моря.