За полтора века до Ньютона великий врач и алхимик Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, известный под псевдонимом Парацельс, в своем серьезнейшем трактате «О природе вещей» приводит рецепт создания гомункула:

«Плотно запечатанную бутыль со спермой поместить в лошадиный навоз. Примерно за сорок дней в сосуде образуется легкий пар, и постепенно возникают человеческие формы. Маленькое создание шевелится, говорит. Мы называем такое существо гомункулом, его можно вырастить и воспитать как любого другого ребенка».

Я представила себе человека, который нацеживает бутыль спермы (собственной?) и кладет ее в лошадиный навоз. Специалисты утверждают, что в алхимических трактатах сперма – продукт воображения. Ничего не надо понимать буквально. Если так, то почему не допустить, что конский навоз тоже продукт воображения, и бутыль, и сам алхимик, и гомункул, который образуется внутри бутыли?

Когда в моем личном воображении промелькнул этот образный ряд, я поняла, что Парацельс просто пошутил. Шутка по своей смачности и грубости напомнила мне некоторые «полезные советы» современника Парацельса, Франсуа Рабле, вроде подробного перечня предметов, коими удобно подтирать зад. Бархатная полумаска придворной дамы, кошка, шалфей, укроп, скатерть, портьера, цыпленок, выдра и т.д. Кстати, автор «Гаргантюа» был не только великим писателем, но неплохим врачом, заложил основы патанатомии, не пренебрегал астрологией и алхимией.

Врач Парацельс, когда бывал трезв, утверждал, что универсального лекарства не существует, то есть, по сути, отрицал возможность создания философского камня (панацеи), и сифилис лечил при помощи реальной, а не символической ртути. Он был алхимиком-революционером и врачом-революционером. Его декларации изумительны.

«Вы, врачи всего мира, итальянцы, французы, греки, сарматы, арабы, евреи – все должны следовать за мной. Если вы не пристанете чистосердечно к моему знамени, то не стоите даже быть местом испражнения для собак».

Так закончил он свою последнюю лекцию в Базельском университете. Очень похоже на «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!». Впрочем, в отличие от товарища Маркса, который точно не шутил, Парацельс мог опять пошутить, как с рецептом выращивания гомункула. А вполне серьезная формула Маркса «Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» удивительно напоминает рецептуру Парацельса.

Если бы Маркс был алхимиком, он бы, вероятно, предложил своим ученикам и последователям следующий способ:

«Плотно запечатанную человеческую голову с пересаженным в нее материальным поместите не обязательно в лошадиный навоз, можно просто в теплое место. Вскоре внутри сосуда образуется легкий пар, это есть не что иное, как идеальное, преобразованное в человеческой голове из материального, пересаженного в нее».

А может, Маркс и правда был алхимиком, просто от нас, профанов, это скрыли по идеологическим соображениям?

Призраки, как известно, являются существами идеальными, а не материальным, и логично предположить, что призрак коммунизма, бродивший по Европе, был выращен подобным образом в собственной лохматой и бородатой голове Маркса. Субстанция волос и бороды вполне могла способствовать поддержанию нужной температуры внутри сосуда и заменить конский навоз, чтобы выросло «маленькое создание», которое до сих пор шевелится, говорит и ходит по Европе.

Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм любил выпить и многие свои лекции читал пьяненький, за что в конце концов был изгнан из университета. В знак протеста перед зданием университета он сжег произведения Гиппократа, Галена и Авиценны.

Я так живо представляю себе его нелепую фигурку (рост ок. 150 см, широкие женские бедра, узкие тощие плечи). Скандалист-изгнанник навсегда покидает Базель, идет, пошатываясь, размахивая руками, одетый по своему обыкновению в лохмотья, а за ним следует толпа восторженных учеников, верящих, что он умеет выращивать гомункулов и знает тайну философского камня.

Я терпеть не могу революционеров, но этот маленький бродяга мне симпатичен. Парацельс не только шлялся по Европе, напивался до безобразия, орал перед толпой, грязно ругался, скандалил и жег книги. Он лечил сифилитиков и прокаженных, лечил бесплатно и не боялся заразиться. Он был отличным хирургом и отцом гомеопатии. А что касается его алхимических упражнений, так в его время границы между алхимией и химией еще никто не прочертил. Парацельс изобретал разные снадобья, чтобы помогать больным, облегчать страдания. Именно он, Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст, подсказал мне, что в древней герметической науке не все так чудовищно серьезно, как кажется одинокому перепуганному профану. Кое-что всего лишь шутки, впрочем, иногда весьма злые, издевательские, чреватые трагическими последствиями для тех, кто лишен чувства юмора. Бог Гермес великий плут, а стало быть, и насмешник.

Уже понимая, что у знаменитых и анонимных адептов искать ответов на мучивший меня вопрос бесполезно, я продолжала поиски без всякого энтузиазма. Ртутные ванны мошенника Калиостро и политические фокусы бессмертного Сен-Жермена окончательно развеяли мои иллюзии. Я убедилась, что адепты герметической науки никаких своих секретов ни за что не откроют. Да собственно, они и не обещали и не обязаны открывать.

«Философы поклялись этого никогда не называть людям и не записывать этого ни в какую книгу. Ибо Бог хочет, чтобы это оставалось неоткрытым, ибо Он сам считает это слишком ценным и дорогим. Только когда Ему угодно, Он сообщает это Своей Божьей милостью. Или не сообщает», – так высказался один из алхимиков и даже имени своего не оставил любопытным профанам.

Пришлось обратиться к адептам науки позитивистской, эмпирической, которая принимает во внимание лишь то, что можно увидеть, пощупать и воспроизвести опытным путем. Такая наука завораживает своим авторитетом, надежностью, окончательностью и безапелляционностью суждений. Она умеет отвечать на все вопросы, включая те, на которые у нее нет ответов. Все, что она не может объяснить, она объявляет несуществующим. Никаких тебе лунных зайцев, тайного огня и философского камня. Вместо всего этого – вытяжки из щенячьих семенников, инъекции из клеток эмбрионов крупного рогатого скота, пересадка свиных гипофизов.

* * *

Герой так и остался стоять на пирсе в Финском заливе. Буер давно исчез, его пассажиры благополучно сбежали из большевистской России, сошли на финский берег. Каждому из них я придумала биографию, имя, характер, судьбу. Их внутренние мелодии звучали во мне вполне отчетливо, но никто из них не годился на роль очевидца, способного раскрыть тайную механику мучивших меня событий. Сбежавшие, уцелевшие жили своей жизнью. А единственный возможный очевидец все еще оставался моей собственной печальной тенью.

Я пыталась поговорить с ним, объяснить, что невозможно изобрести средство, способное продлить жизнь. Предлагала разные, более или менее интересные рецепты.

«Всякий, кто хочет продлить свою жизнь, должен обтираться два или три раза в неделю сердцевиной коричневого дерева. Каждый вечер перед отходом ко сну следует прикладывать к голове припарку из восточного шафрана, лепестков роз, экстракта сандалового дерева, алоэ и янтаря, растворенных в розовом масле с добавлением небольшого количества воска. Утром же припарку следует снимать с головы и аккуратно класть в закрытый свинцовый ларец до следующего вечера».