С быстротой, на которую она была только способна, Сара заковыляла в противоположную сторону, судорожно ища, где бы укрыться. Она проскользнула в нежилую комнату как раз в тот миг, когда одна из огромных дверей орехового дерева распахнулась и Сара услышала, как Николас гневно чертыхнулся.

Оказавшись в своей комнате, Николас всласть выругался. Он содрал с себя испачканные кровью пиджак и рубашку.

Томас Крейн, один из рабочих цеха, попал под сорвавшийся блок, Николас тут же послал за носилками и собственноручно пытался остановить кровотечение, пока начальник цеха скручивал импровизированный жгут.

Потом он сопровождал Томаса в город к врачу и ждал, пока тому наложат швы и стянут ребра.

Вошел Грувер с медной ванной.

У Крейнов маленькие дети. Николас видел семью Томаса на ежегодно устраиваемом летом пикнике для работников «Холлидей Айрон». На их бюджете отразится потеря даже недельного заработка. Надо сказать Милошу, чтобы следующие несколько недель их снабжали продуктами.

Грувер поставил ванну на каменную плиту возле камина. Две горничные наполнили ее водой и быстро удалились.

– Я вам нужен? – спросил Грувер.

– Подберите мне чистую одежду. – С этими словами он снял брюки и залез в наполовину наполненную ванну.

Из своего укрытия Сара слышала каждое слово. Сердце бешено колотилось. Брошенный украдкой взгляд выхватил дверь, которая, как она надеялась, вела в коридор.

Раздался плеск воды.

Осмелится ли она перебежать через комнату? Сколько времени в ее распоряжении? На кого она наткнется в холле?

Она робко наклонилась к замочной скважине. Полуденное солнце освещало комнату и блестело на медной ванне. А в ванне стоял…

Господи!

До этого Саре никогда не приходилось видеть мужчину столь совершенно сложенного. Николас стоял к ней спиной и намыливал руки и грудь.

Широкая мускулистая спина с подвижными мышцами сужалась к тонкой талии и упругим ягодицам. У нее перехватило дыхание.

Боже! Боже! Ее сердце стучало так громко, что ей казалось, вот-вот выдаст ее укрытие.

Он наклонился, зачерпнул горсть воды и вылил на голову. Струйки потекли по спине.

Сара резко выпрямилась. Лицо и шея у нее горели. Она сбежит сейчас, пока он моется, и будет молиться, чтобы Грувер еще был занят подбором одежды. Вильям уже мог проснуться, и миссис Трент вот-вот явится за ней.

Аккуратно она пошла по голому деревянному полу, следя за тем, чтобы костыли не стучали. Лоб и спина покрылись потом. В любую минуту он может открыть дверь и… и…

И, о, Боже, он будет голым. И мокрым.

Она добралась до двери и дрожащей рукой дернула за ручку. Дверь открылась.

Быстро, как только могла, она поспешила покинуть это крыло дома.

Когда Сара вошла, миссис Трент была занята вышиванием.

– Он только что начал ворочаться, – сообщила она. Если ей и показалось странным, что Сара куда-то ходила, она не сказала ни слова.

Сара нащупала в кармане письма. Она прочтет их вечером, когда останется одна.

У нес есть ребенок, а она никогда не видела обнаженного мужчину. За ужином Сара не могла смотреть на Николаса, не вспоминая его мускулистое тело. Щеки у нее горели.

Как она ни пыталась сконцентрироваться на жареном мясе молодого барашка или на разговоре о несчастном случае на фабрике, она не могла избавиться от стоящего перед глазами образа покрытого капельками воды тела. Как потрясающе сложен этот мужчина… и все это спрятано под одеждой. Сара по-новому оглядела его темно-серый костюм и белоснежную рубашку.

Она вспомнила, как странно иногда он сам смотрит на нее. Интересно, он думает о ней то же самое? Разумеется, нет! Он же считает ее своей невесткой!

Клэр!

При звуке его низкого голоса она подняла глаза.

– Ты не могла бы после ужина зайти ко мне в кабинет? – попросил он.

Ей стало трудно дышать. Зачем он просит ее зайти к нему? Неужели он обнаружил пропажу писем?

– Да, хорошо.

– Дорогая, ты нормально себя чувствуешь? – спросила Леда. – За весь вечер ты не проронила ни слова, и ты покраснела.

– Я в порядке, – поспешила заверить ее Сара.

– Ты научишься жить с этим чувством одиночества, – заметила Леда. – Со временем ты найдешь, чем занять свое время.

Сара согласно кивнула и опустила глаза. Ей было стыдно за то, что Леда всегда находила оправдание ее плохому настроению, ее молчанию, даже ее присутствию в этом доме. Как у Клэр, у нее есть оправдание.

Но как Сара Торнтон, она ответственна за всю ложь. Жизнь Клэр была бы гораздо проще.

Миссис Пратт убрала нетронутый десерт.

– Ты присоединишься ко мне? – спросил Николас.

Сердце Сары дрогнуло, но она кивнула.

– Мама, ты с нами?

– Нет, спасибо, дорогой. Грувер отвезет меня к Остинам на партию в крибидж.

Николас поцеловал мать и повел Сару в кабинет.

– Ты не против, если я буду курить?

Она подняла глаза и увидела, что большим и указательным пальцами он держит тонкую сигару.

– Нет, мой отец курит трубку.

– Курит? А я думал, что он умер. Сара прикусила язык.

– Да, я имела в виду, курил. – И, прежде чем он успел продолжить свой допрос, она спросила: – О чем ты хотел поговорить со мной?

Непринужденно опустившись на колени перед огнем, он зажег сигару лучиной. Густой аромат хорошего табака наполнил комнату. Николас поднялся, продолжая смотреть па огонь.

Сара снова вспомнила шокирующее зрелище, представшее ее глазам в замочной скважине. Она больше никогда не сможет смотреть на этого мужчину по-прежнему. И вновь странное тепло разлилось у нее в груди, спустилось к животу, вызвав неуютное ощущение.

Он повернулся к ней.

– Я хотел обсудить с тобой обязанности, о которых упомянул в прошлый раз.

– Хорошо. – Она села в кресло подальше от камина. Ей и без того было жарко.

– Как у жены Стефана и матери Вильяма у тебя есть определенные обязательства перед семьей.

Сара молчала – было ясно, что ее ожидает очередной тест.

– Стефан не всегда выполнял свои обязательства, – сказал Николас.

Почему он все время считал своим долгом рассказать ей о недостатках Стефана?

– Может быть, ты этого от него и ждал?

– Стефану принадлежала такая же часть «Холлидей Айрон» как и мне, – отрезал он.

Но он уклонялся от связанных с этим обязанностей.