1596. Гемскерк и Pun. Поощренный этим амстердамский магистрат решился снарядить в 1596 году два корабля. Капитаном одного и комиссаром от купечества был Яков Гемскерк; обер-штурманом у него Баренц. Другим кораблем начальствовал Корнелий Рип. 10 мая отплыли оба корабля из Амстердама, а 18-го – из Флиланда. 4 июня изумились они, увидя около солнца несколько других солнц, соединенных радугами. Это были парагелии. Они находились тогда на широте 71°. Тут начались разногласия между Рипом и Баренцем[38], окончившиеся впоследствии разлучением обоих судов. Последний утверждал, что они слишком далеко находятся к западу и должны плыть восточнее, но первый возражал, что он не имеет намерения плыть к Вайгачу. В следующие дни встречали они множество льда, сквозь который с трудом пробирались; 9 числа открыли они высокий остров, лежащий на широте 74°30'. Удачная охота на огромного белого медведя дала им мысль назвать этот остров Медвежьим[39].

В этом месте произошел опять жаркий спор между обоими обер-штурманами о выгоднейшем для них пути. Баренц должен был уступить Рипу, и они, снявшись 13 июня с якоря, поплыли к северу, 19-го на широте 80°11' открыли высокую землю, впоследствии названную Шпицбергеном. Голландцы думали, что это часть Гренландии. Лед заставил их возвратиться к югу. 1 июля находились они опять у острова Медвежий и, все еще расходясь во мнениях, решили, наконец, разлучиться. Рип надеялся отыскать проход к востоку от найденной им земли, а Баренц направил путь к Новой Земле, которую усмотрел 17 июля на широте 74°40'. 18 числа миновал остров Адмиралтейства, а 19-го стал на якорь под островом Крестовым, ибо лед не позволял продолжать путь. 5 августа, не видя более льда, вступил он опять под паруса; 7-го прошел мыс Утешения (Hoeck van Troost) и, встретив лед, привязался к огромной льдине, углублявшейся на 36 сажен и возвышавшейся над водой на 16 сажен.

Беспрерывно борясь со льдом, достиг он 15 числа Оранских островов, а 19-го – мыса Желания (Hoeck van Begeerte). Отсюда направил курс к SO; 21 числа лед вынудил его укрыться в Ледяной гавани (Yshaven). Одна льдина в этом месте, более 10 сажен вышиной, покрыта была землей, на которой найдено было до 40 птичьих яиц. В следующие дни старались они всячески выбраться из этой гавани, но тщетно. 24 числа нанесло еще более льда, которым сломало руль и раздавило шлюпку. 25-го вынесло течением бо́льшую часть льда из гавани; они поспешили поднять паруса, надеясь, что возможно будет, обогнув мыс Желания, возвратиться в отечество, но на другой день их опять совершенно затерло льдом, так что они вынуждены были остаться тут зимовать.

Корабль их в скором времени совсем раздавило льдами. К счастью, нашли они на берегу множество выкинутого леса, из которого смогли кое-как построить себе хижинку. Они ее обили досками от внешней обшивки своего корабля. Посреди сделали очаг, а в крыше – отверстие для выпуска дыма. С корабля удалось им спасти некоторую часть припасов, инструментов и оружия, так что жалкое существование их на продолжительную зиму было несколько обеспечено. Но чего не должны были перенести в это время эти страдальцы? Жестокие морозы и ужасные вьюги, которыми хижинку их совершенно заносило, не позволяли им выходить на воздух по целым неделям, а когда они и могли покидать свою темницу, то подвергались великой опасности из-за белых медведей. Термометрических наблюдений они не делали, и потому нельзя определить с точностью степень холода, испытанного ими. Повествуется только, что крепчайшие вино и пиво у них в комнате замерзали. Постели покрывались льдом на два пальца толщины; часы остановились и вынудили их замечать время по 12-часовой склянке[40]. Они поддерживали беспрерывный огонь в очаге; дрова для этого должны были собирать по берегу на большом расстоянии.

Однажды, чтобы избавиться от этой тягостной работы, решились они употребить каменный уголь, оставшийся на корабле; но чад от него едва многим из них не стоил жизни. 4 ноября скрылось солнце за горизонт, и их окружила безрассветная ночь; вместо этого луна, имевшая тогда большое северное склонение, светила им некоторое время беспрерывно. Белые медведи с заходом солнца уснули зимним сном; вместо них появились в великом множестве песцы, которых голландцы ловили в западни; мясо их с удовольствием употребляли в пищу, а шкурами одевались. Добытые медведи доставляли им сало на освещение их хижины и теплые покрывала. Печень животных этих находили они вкусной, но вредной пищей. Евшие ее делались больными, и кожа их сходила после струпьями. По предписанию лекаря брали они часто теплые ванны в приготовленной для того винной бочке, которые заметно подкрепляли их.

Невзирая на бедственное положение свое, сохраняли они свойственную мореходам твердость духа, нимало не предаваясь отчаянью; когда только погода позволяла выходить им на воздух, упражнялись они в бегании, стрельбе в цель и т. п.; иногда даже веселились и шутили на счет своего положения: разительное доказательство того, что, как ни скоро, с одной стороны, привыкает человек к неге, лени и бездеятельности, столь же, с другой стороны, легко делается способным переносить величайшие бедствия, недостатки и страдания, как физические, так и нравственные. Нет сомнения, что эта постоянная деятельность и веселый дух, которым мы удивляемся, предохранили голландцев от страшнейшего в их положении врага, которому они едва ли бы в состоянии были противостоять, – цинготной болезни. Замечательно, что в повествованиях о долговременных их страданиях не упоминается о ней ни одного раза и что из 17 человек умерло на Новой Земле только двое[41].

24 января 1597 года Гемскерк, Девер и еще третий с ними, прогуливаясь по берегу, увидели неожиданно край солнца на горизонте и поспешили сообщить радостную весть своим товарищам. Баренц им не верил, говоря, что солнце может появиться не ранее как через две недели; однако же известие это оказалось справедливым, так как 27 числа, когда опять была ясная погода, увидели они полный круг светила.