Федору позвонил дежурный и сказал, что пришла некая гражданка Зотова и спрашивает его. Часа полтора назад, Федор позвонил ей на сотовый и попросил приехать к ним в управление в связи с задержанием ее сожителя Шарова. И вот она приехала.

– Леш, иди, побеседуй в вашем кабинете, – сказал Федор Ваняшину. Тот уже понял, с кем предстояло побеседовать и по каким вопросам. Кивнул молчком и вышел.

– Ладно, Шаров. Допустим, я тебе верю, – сказал Туманов, а Шарик равнодушно пожал плечами. Мол, как хотите, но другого я вам ничего предложить все равно не могу. А Федор спросил:

– Только я никак в толк не возьму, зачем ты приезжал к Романовскому в тот вечер, когда его убили?

Авторитет исподлобья взглянул на майора Туманова. Вот это уже вопрос по существу. На него у Шарика имелся не существенный ответ, который тут же и последовал от авторитета, едва Федор закончил.

– Гражданин начальник, откуда же я мог знать, что его убьют после моего ухода…

Федор не возражал против такого расклада. Пока все выглядело вроде бы вполне логично. И даже сам Шарик стал держаться как-то уверенней. Оставалось узнать цель его прихода к директору ювелирного магазина. Но, как оказалось, она была вполне обоснованной.

– Месяц назад, Ирка взяла у него семь штук «зелени», чтобы купить тачку… – стал объяснять Шарик, понимая, что внесенная ясность, работает на него. И чем больше ее, тем меньше у ментов подозрений.

– «БМВ»? – уточнил Грек, по поводу машины.

– Ее. Уж очень понравилась ей эта машина. До этого Ирка на «Жигуленке» рассекала. А как Романовский взял ее к себе, на иномарку потянуло. Чтобы фарсу побольше было. Бабы без этого не могут. Как же, заместительница директора, – Шарик чуть не плюнул на пол, так стало тошно. Уж и пожалел, что связался с этой лярвой. Позарился на ее четырех комнатную «хату». Да и баба она обеспеченная. За тридцать, а детей нету. И живет в свое удовольствие. Бабенка ладненькая. Чего такую не попялить. Переночевал раз, другой, да так и остался. Стал вроде «крышей» для нее. Местные бандюки узнали, что Ирка живет с авторитетом, перестали на нее наезжать.

– Ну, продолжай, – предложил Федор, видя, что молчание Шарика затянулось. – Мы тебя внимательно слушаем. Говори, чего дальше было.

– А, чего было. Ирка три штуки вернула ему. Почти сразу. А с остальными, задержка вышла. Ну и попросила меня, чтобы я поговорил с ним. Оттянуть долг. Ну, я на работе с ним говорить не стал. Там некогда. Приехал к Романовскому домой.

– Ты ему угрожал? – спросил Грек, хотя теперь, после того, как Романовского не стало, какая была разница, угрожал ли Шарик ему тогда, или нет. Авторитет холодно взглянул на усатого капитана и сказал:

– Ничего я ему не угрожал. Просто поговорили. Я ему обещал помочь, если на него наедут, а он усмехнулся и сказал, что за ним стоят такие люди, о которых мне лучше и не знать. Они его защитят от любого наезда.

– Так и сказал? – спросил Туманов, чем вызвал у Шарика недоумение.

– А чего мне врать? – как будто обиделся тот. – И вообще, мне кажется, он никого не боялся. Как я узнал, никто из местных ни разу не наезжал на его ювелирный. А как такое может быть, чтобы на такой магазин и не наезжали? Значит, крыша у него ой, ей, ей, – поднял Шарик глаза кверху и тут же опустил их.

– Ну и чего дальше было? – не унимался Федор, и своим вопросом вызвал у авторитета раздражение. Так домогаться может только отверженный пылкий влюбленный. Но все дело в том, что Шарик не был «голубым», и майор Туманов в него не влюблялся, а беседу вел по долгу работы. Отсюда и упрямство, чтобы заставить авторитета пооткровенничать. Да и сам Шарик не собирался молчать. Под убийство Романовского он подписываться не собирался. Поэтому охотно рассказал, как у него с Романовским происходил разговор. По мнению самого Шарика, происходил он нормально, и они друг друга поняли.

Шарик повел плечами. Рукам неудобно было в тесных «браслетах». Пальцы стали белеть. Заметив это, Федор сказал Греку:

– Сними с него наручники. Никуда он отсюда не денется.

Шарик улыбнулся.

– Много чего о тебе, майор, доводилось слышать, а вот так встретиться не приходилось, – сказал Шарик, как бы в благодарность за проявление заботы. Увидел майор, что у него отекают руки, и сжалился. Хотя не дитя он, и должен знать, жалость нехорошее качество при его работе. Авторитет, это тебе не дева красная. Но все равно, Шарик был признателен майору. Размяв руки, продолжил:

– Этот Романовский, был нормальный мужик. Посидели мы с ним, побазарили. И он согласился подождать с долгом. Он не бедствовал. Для него тысяча, другая долларов, так.

– И ты ушел? – продолжил за Шарика Туманов.

– А чего мне было там еще делать? Поговорили, и я ушел.

– Во-сколько? – спросил Грек.

– Сейчас, – Шарик напряг память. – Пришел я к нему около десяти. А ушел, наверное, около одиннадцати. Даже немного попозже. Он немного датый был. Еще мне предложил выпить, но я отказался, так как был за рулем. Надоело деньги гаишникам отстегивать. Слушай, гражданин начальник, отпустил бы ты меня, а? Завтра у Ирки день рождения. Неудобно будет, если не поздравлю. Войди в положение. А я подписку тебе дам. А? – попросил Шарик, видя, что отношение к нему со стороны оперов совсем и не плохое.

Федор взглянул на Грека. Тот хмыкнул и отвернулся, давая понять, что старший здесь Федор, а стало быть, и решать ему. Ну, а Туманов пока не стал ничего обещать. В соседнем кабинете Ваняшин беседовал с Ириной Зотовой, и теперь все зависело от правдивости ее показаний и Шарика. Только сопоставив их, Федор был готов принять решение. Когда Ваняшин положил на стол перед ним объяснение, собственноручно написанное Зотовой, Федор прочитал его. На первый взгляд, вроде бы вот она, причина, чтобы убить Романовского. Не возвращать ему долг. Но это слишком мелко, обывательски. При ежемесячной зарплате Зотовой в две тысячи долларов, она может вернуть долг за два месяца. Уж их-то Романовский мог подождать, тем более для женщины, с которой он пару раз переспал. Если пойти по банальному пути, то несложно выстроить и обвинение, хотя все равно доказать причастность Шарова к убийству будет нелегко. В квартире нет его следов. Нет отпечатков пальцев. И вообще, много чего нет. Есть человек с уголовным прошлым и не менее темным настоящим. Но он человек и ему не чуждо проявление человеческих чувств. Вон просится отпустить его на день рождения к любимой женщине.

– Ладно, Шаров. Я отпущу тебя, – сказал Федор. Заметил, как неодобрительно посмотрел на него Грек, но возражать капитан не стал.

– Вот спасибо, гражданин начальник. Уважил. Ты хоть и мент, а с понятием, не чета другим, – холодный взгляд Шарика метнулся на усатого капитана и тут же подобрел, когда он опять посмотрел в глаза Туманову. – Я приду к тебе, когда скажешь. Даже не сомневайся.

– Слово даешь? – спросил Федор.

– Даю, гражданин начальник. Никуда не денусь. Можешь не беспокоиться. Если Шарик дает слово, то будь спокоен, он его сдержит.