— Записываю! Теперь не убежишь! Надо бы встретиться, познакомить малых.

— Хорошо, увидимся! — ответила Светлана и продиктовала номер. — У вас, наверное, опять гости? Я мешаю?

— Да нет, сидим по-семейному, нас трое да кума с сыночком. У него завтра день рождения, как и у твоей Олеси. Дети бесятся, а мы уже так, по-стариковски, телевизор смотрим, — засмеялась Ирина. — Давай встретимся? Приезжайте к нам, а? Как у тебя график? Работаешь? Чем ты вообще занимаешься?

— Да… работаю, — как-то невнятно ответила Светлана, и Ирина снова ощутила неуверенность в ее голосе.

В дверь позвонили, Маша сообщила, что пришла почтальон с телеграммой. Следом за ней появились соседи — Татьяна с Геннадием, тоже поздравить, и Ирине пришлось распрощаться со Светланой.

— Светланка, я тебе перезвоню, поговорим дольше, видишь, какой день, — одна суета, но теперь уж не спрячешься! Я тебя найду! Обнимаю! Целую малую!

* * *

— Антон! Это не дело! Пить может каждый, у кого хватит здоровья и денег. Но это не решает проблемы! Куда ты катишься?

— Ира, отстань. Ты не поймешь. Все, что я делал столько лет, — коту под хвост. То сократили штат, то расформировали отдел, то не платили полгода. Такое унижение… Люди — кандидаты наук, что там кандидаты! Профессорам не на что прокормиться. Никому не нужна наука, никому не нужны производственники. Люди живут только тем, что тянут мешки из Польши, Турции, Эмиратов и перепродают чужое на базарах. Я не для этого учился! — Он стукнул кулаком по столу, а потом, будто сам испугался этого ночного грохота, оперся локтями о столешницу, сжал тяжелую голову руками и замер.

— Иди, Антоша, спать. Будем утром думать, что делать.

— Думай, думай. Ты ж умная! А я у тебя дурачок, такая себе бестолочь с ученой степенью…

— Знаешь что, мой дорогой?! — Ирина, уже направившись было к ванной, резко развернулась. — Я тоже когда-то мечтала детей учить или переводчиком работать, по разным странам ездить, а сижу и ковыряюсь в чужих бумагах и цифрах с утра до ночи, чему-то новому учусь. И график у меня ненормированный, потому что там деньги платят каждый месяц, а есть мы еще не разучились! А почему мне не пришла мысль запить с горя, когда зарплата была двадцать пять долларов в месяц, да плюс еще пять за классное руководство, а ответственности и мороки море?! Кто первым продал за деньги свои мечты, потому что надо было что-то есть?

— А как же! Я так и знал, что ты меня куском хлеба будешь попрекать! Бизнесменша!

— Я не бизнесменша! Я — мать! Конечно, можно сидеть перед стаканом и рассусоливать о призвании и о мечтах, о стране, которая нас предала, когда построенная ею колея уперлась в никуда, можно мечтать податься в подданные к британской королеве или пойти в какую-то новую религию и заняться медитациями. Но детям не объяснишь, что вместо ужина лучше представить себе курицу! Нужно поднять задницу и что-то делать, Антон! — Она стукнула ладонью по двери и сама испугалась своего тона.

Антон, подняв голову, молча смотрел на жену, узнавая и не узнавая ее в этой решительности.

— Ты ж не такой был, я ведь тебя не первый год знаю, ну, трудно, мутно все, не видно дороги, но надо идти, что-то делать, чтобы не лежать в болоте и чтобы не шли по тебе. В такие времена нет плохой работы. Думала, завтра поговорим, но уж, извини, вырвалось. — Ирина подошла, положила руку на плечо мужа, постояла так минуту, он не пошевелился, поцеловала его по-матерински в макушку и пошла в ванную стирать Машины колготки, которые два дня кисли в тазу.

Утром Ирина собрала Машу и отправилась с ней привычным маршрутом к куме, а дальше двумя троллейбусами на работу — Антон сделал вид, что спит. После увольнения у него было много времени на раздумья о жизни, да мало было толку.

— Ир, я не знаю, что из этого выйдет, — сказал он вечером жене, глядя куда-то в окно. — Я договорился с Петровичем — он стоит на Республиканском стадионе на базаре, говорил, будто кто-то там уволился и хозяин ищет продавца. Ездить по миру с мешками я не хочу, может, и так что заработаю, попробую. Они будут привозить джинсы, куртки, а мы с Петровичем будем продавать… Вот уж не думал, что для этого учился. Да там таких, говорят, много… — Не ожидая ответа, он взял сигареты и пошел в коридор к лифту курить.

— Ну хоть так, все ж при деле, — вздохнула вслед Ирина.

* * *

— Вон, смотри, Маша, мама идет от троллейбуса, — говорит Наталья, и Маша соскакивает с качелей на площадке возле дома, мигом перелазит через заборчик, чтоб не бежать к выходу, и летит раскинув руки:

— Ма-а-а-а-а!

Ирина ставит на траву возле тропинки полную сумку, обнимает дочку, Маша щебечет о новостях дня, подходят и здороваются Наталья с Николкой и Катей, и вся компания возвращается на площадку.

— Вкусненького принесла? — спрашивает Маша, а Николка и Катя исподтишка поглядывают на пузатую сумку, занявшую место на лавочке.

— Да по дороге заяц какой-то пакет вам передал, но велел на улице в грязные руки не давать, — улыбается Ирина. — А вы давно гуляете? — спрашивает она, поворачиваясь к Наталье.

— Да давненько, а за Катей все не идут, — смотрит на часы Наталья, — может, домой поднимемся, разберемся с покупками?

— Домой! Домой! — выкрикивают дети и прыгают возле лавочки, на которую рядом с сумкой уселась уставшая Ирина. Николка тоже подпрыгивает, но на одной ноге и держась за заборчик.

— Ну, пойдемте, — соглашается она, и вся команда направляется к подъезду, набивается в лифт и едет вверх.

В лифте темно. Там было темно всегда, по крайней мере, на памяти детей. И надо успеть нажать нужную кнопку до того, как закроются двери, или точно знать на ощупь, где она — кнопка твоего этажа.

Пока дети пьют чай с маковым рулетом «от зайчика», женщины разбирают продукты из сумки. Набор скромный, но при умелых руках и фантазии можно что-то приготовить и растянуть меню на несколько дней.

— Господи! А гречка откуда?! — удивляется Наталья.

— Коллега приехала из Москвы, добрая женщина, принимала заказы. Наши просили растворимый кофе, а я подумала — да черт с ним, вот если бы гречки привезла.

— Скажи, Ириша, какие дела — где-то же она растет, может, и у нас тут, а купить нельзя? А там лучше с продуктами, говорят?

— Ну конечно. То ж столица. Правда, и мы не село, когда-то не задумывались о разнице. При новой работе у меня с деньгами стало лучше, так Антон без зарплаты сидел, но что деньги, если ничего не купить?

— Ой, а мне сегодня одна бабушка на площадке рассказывала, что выстояла страшную очередь за курицей, зато внук на три дня обеспечен шикарным меню: шейка куриная, фаршированная гречкой, котлетки из куриной грудинки, варенички с перемолотыми потрошками и шкуркой да еще супчик с крылышками и ножками!

— Бабушка, наверное, еврейская? — улыбается Ирина.

— Да. А ты откуда знаешь? — удивляется кума.