– Наверное, ты прав, но мне так не хочется двигаться. Люблю погреться на солнышке!

– А я люблю при этом за тобой наблюдать, – отозвался он. – Смотри, у тебя и ноги покраснели. – Он внезапно нахмурился. – И рубашка не помогла.

– Наверное, они сгорели до того, как ты так любезно накрыл их.

Клэнси все еще озабоченно смотрел на ее ноги.

– Ты совсем о себе не заботишься. У тебя такие худенькие ноги.

– Как у цыпленка, – легкомысленно согласилась она.

– Ну что ты!

В его голосе прозвучало нечто такое, что заставило ее сразу поднять на него глаза. Его взгляд, прикованный к ее ногам, был полон страсти, а губы чувственно сжались. Лайза вздрогнула, сердце бешено забилось. Все тело объял жар, ничего общего не имеющий с солнцем.

– Нет, они очень красивы. – Он медленно протянул руку и дотронулся до ее бедра. Лайза почувствовала, как по телу словно пробежал ток. – Они удивительно красивы. – Указательным пальцем он дотронулся до внутренней поверхности бедра. – Как шелк! Боже, какая нежная кожа!

Ей следовало бы отодвинуться. Надо было смахнуть его руку, холодно что-нибудь сказать. Ну почему она не может двинуться? Почему она просто сидит тут и ощущает, как тепло разливается по всему телу, а в центре ее женственности нарастает напряжение? Словно зачарованная, Лайза сидела неподвижно, следя, как его палец рисует узоры на ее ноге.

– Раздвинь немножко ноги, дорогая.

Не думая, она подчинилась. Кажется, она вообще не могла сейчас думать, только чувствовать. Его руки – большие и сильные – казались такими загорелыми на фоне ее белой кожи. В пальцах, которые посылали импульсы по ее телу, не было ничего изысканного или артистичного. Это были руки волевого человека, человека действия, а не мечтателя.

– До чего мне это нравится! – проговорил он, продолжая поглаживать ее чувствительные места с исключительной нежностью. Лайза чуть не задохнулась, когда его палец проник под край ее шорт и коснулся внутреннего сгиба бедра. Услышав, как она ахнула, Клэнси мгновенно остановился и вопросительно посмотрел на нее. – Что, я опять слишком спешу?

Он глубоко вздохнул и убрал руку, причем видно было, каких усилий это ему стоило.

– Прости. Я собирался сегодня быть настоящим джентльменом. Надо было предвидеть, что мне это опять не удастся. – Он еще раз с отчаянием взглянул на ее ноги, все еще немного разведенные. – Но и ты не должна быть такой послушной. Как я могу держаться на расстоянии, когда ты выполняешь все мои желания?

Потрясенная, Лайза поспешно сдвинула колени.

– Ну вот, я опять тебя обидел! – В тоне Клэнси звучало искреннее отвращение к себе. – Ну пожалуйста, не смотри на меня так. Это не твоя вина. Я во всем виноват. Я так страдаю по тебе, что показываю себя не с лучшей стороны. Ну, пойдем. Тебе не стоит быть на солнце. – Он нагнулся и помог ей встать.

Лайза смущенно взглянула на него, идя следом. За несколько мгновений она испытала целую гамму чувств – боль, чувственность, вину. А теперь, как ни странно, она полна сочувствия к человеку, который вызвал в ней все эти эмоции.

– Я тоже хороша, – осипшим голосом сказала она. – Ты, должно быть, застал меня врасплох. Обычно я не веду себя так… – Она запнулась, не находя слов. Зачем говорить ему, что никогда еще она не испытывала рядом с мужчиной такого взрыва эмоций. Незачем поощрять его каким-либо образом. – Давай забудем об этом, ладно? Виновато во всем роскошное тропическое солнце.

– Но я не хочу забывать это. Я постараюсь все запомнить. – Клэнси смотрел прямо перед собой, его лицо было сосредоточенным и суровым. – Потому что в один прекрасный день мне не нужно будет заставать тебя врасплох, Лайза. Когда-нибудь ты будешь рада пойти мне навстречу. Я представляю, как ты лежишь нагая на палубе, залитой лунным светом, и протягиваешь мне навстречу руки.

Лайза с усилием улыбнулась.

– Ты увидел это в неком хрустальном шаре?

– В моем воображении. Мне обычно хорошо удается воплощать в жизнь мои видения. Секрет в том, чтобы все время помнить о своей цели и не сдаваться.

Клэнси надел рубашку, но не потрудился ее застегнуть. Лучше бы он это сделал, подумала Лайза. Вид этой мускулистой груди и облачка курчавых волос заставил ее сердце учащенно биться.

– И у меня нет намерения сдаваться, – твердо заключил он.

– У меня тоже. Так что положение безвыходное. – Она посмотрела на него с легкой иронией. – Кроме того, я не страдаю эксгибиционизмом, чтобы наслаждаться тем сценарием, который ты для меня приготовил. На этой яхте довольно большая команда, не так ли?

– Двенадцать человек. Не думай об этом. Это просто одно из судов компании «Седихан петролеум». А вот в Марасефе у меня есть яхта, которой могут управлять лишь два человека. Ты должна понимать, я не любитель шоу. Я слишком большой собственник, чтобы позволить всей команде любоваться тобой.

Лайза отвернулась, тщетно пытаясь найти какую-нибудь безопасную тему для разговора. Но как ее найдешь? Почему-то все их разговоры сводились к самым интимным темам.

– Одно из судов? – переспросила она. – А что, у вас их много?

Клэнси кивнул.

– Мы содержим собственные суда и вертолеты во всех наших постоянных владениях. Хотя иногда мы просто арендуем то, что нужно. Вполне естественно, что я имею доступ к любой собственности седиханских компаний.

– Разумеется, – эхом отозвалась Лайза. Клэнси говорил об этом как о чем-то совершенно обычном. Видимо, он обладал почти неограниченной властью так долго, что это стало для него привычным. – А как долго ты возглавляешь службу безопасности в Седихане?

– Практически всю мою взрослую жизнь. – Клэнси усмехнулся. – Хотя начинал я как нечто среднее между наставником и телохранителем у Алекса Бен Рашида и его кузена Лэнса, когда они были еще подростками. Старый Карим, который тогда правил, хотел, чтобы на этом месте был человек бывалый и умелый.

– Умелый?

– Ну, я помотался по свету и успел поработать кем угодно, от буровика в Техасе до тайского бойца в Малайзии. Я тоже был еще почти мальчишкой, но мог справиться почти с любой ситуацией. В нефтяной стране, где стычки на границе – обычное дело, это стало лучшей рекомендацией.

– Понятно. – Но ей все же было трудно представить себе юного паренька, берущего на себя ответственность, которая заставила бы согнуться и взрослого. Неудивительно, что он привык самостоятельно принимать решения. – Так теперь Седихан стал твоим домом?

– Ну да, насколько у меня вообще может быть дом. Моя работа не позволяла мне обосноваться где-то всерьез. Седихан имеет экономически важное стратегическое значение, так что он никак не может стоять в стороне от мировой политики. Последнее время я проводил в разъездах по крайней мере шесть месяцев в году. – Он помолчал. – Но это не значит, что так все и будет. Теперь у меня есть ряд надежных людей в ключевых точках по всему миру. Я мог бы переложить на них часть ответственности.