Седой не понял, чем головы морских пехотинцев ценнее его головы и не менее крепких и сообразительных голов разведчиков группы специального назначения ГРУ, которой он командовал, но на войне приказы понимаются буквально и толкованию не подлежат. Поэтому он ответил «есть!» и вышел вместе с полковником морской пехоты из штабной палатки.

На улице было сыро и ветрено. Несмотря на календарную середину января, в воздухе постоянно висела мелкая морось, а ноги разъезжались в непролазной грязи. Водяная пыль медленно, но уверенно пропитывала одежду, и набухший влагой бушлат противно вонял псиной.

Со стороны центра города постоянно раздавались автоматные и пулеметные очереди, гулко бухали взрывы. Создавалось впечатление, что боеприпасы у защитников Грозного не кончатся никогда. В отличие от великого множества стянутых в город подразделений силовых структур России, приехавших на Кавказ воевать с одним боекомплектом, то есть с четырьмя магазинами, что в сумме, как известно, дает 120 патронов на брата. А при отсутствии опыта ведения боевых действий магазин опустошается за несколько секунд одной длинной очередью…

Седой и полковник Кондратенко прошли в расположение моряков, где в двойной, покрытой латексом палатке (мечта любого командира, бойцы которого вынуждены жить в полевых условиях) размещался их штаб. На длинном столе, сбитом из снарядных ящиков, была выставлена нехитрая армейская снедь, разбавленная деликатесом: мелко нарезанными кусочками селедки с луком. Офицеры уселись за стол, и Кондратенко познакомил Седого с начальником штаба отряда – невзрачным на вид подполковником, и командиром разведроты – капитаном Калиниченко. С последним ГСН предстояло решать поставленную командующим нелегкую боевую задачу. Калиниченко, почти двухметрового роста детина, с детским румянцем на щеках и рыжеватым пухом на подбородке, имитирующим взрослую бороду, плеснул по кружкам неразбавленный спирт. Выпили за знакомство, за Россию. Молча опрокинули третий тост за павших.

Затем прошли к другому столу, на котором, заботливо укрытая плащ-палаткой, лежала карта Грозного. Города, который незаживающей раной болел в сердцах тех, кто провел здесь детство и юность. Кто встретил здесь первую любовь и познал радость первого поцелуя. Кто строил здесь дома и разбивал парки и скверы, превращая город в жемчужину Северного Кавказа. Кто до последнего дня надеялся, что разум восторжествует и войны не будет. К сожалению, ни одна из сторон политического конфликта не проявила доброй воли для того, чтобы конфликт политический не перерос в конфликт военный. Политические амбиции лидеров затмили здравый смысл. А президент Ичкерии Джохар Дудаев, поставленный на «президенствование» и заботливо выпестованный Москвой, во всеуслышанье заявил на пресс-конференции, которую снимали десятки ведущих телерадиокомпаний мира, что даже если в войне погибнет 70 % – это все равно будет победа, поскольку оставшиеся в живых 30 % будут свободными людьми в свободной стране. Свободной от кого – от населения?

Офицеры прикинули схему маршрута движения отряда и наметили ближайшие задачи для разведчиков.

– Старшими в группах пойдут разведчики ГСН, – сказал Седой. – Почти все они имеют боевой опыт, уже работали в Грозном и город знают. Главное – во всем следовать их указаниям, тогда работу сделаем качественно и без потерь. Еще попрошу – в разведгруппы и штурмовые группы назначить ребят с опытом, крепких, с хорошими нервами. В Грозном ночью не воюют; боевики в лучшем случае оставляют на позициях снайпера с прикрытием и отдыхают. Я так мыслю, что если дом под боком, почему бы не переночевать в теплой постели с бабой? Вот «горцы» и бегут на ночь по домам, под одеяло. Ну, за исключением тех, конечно, кто прибыл сюда из дальних селений. Почему не поступает команда занять ночью их позиции, утречком встретить огоньком из всех видов оружия и быстренько закончить войну – вот вопрос…

Седой на минуту замолчал, задумавшись над парадоксами этой странной военной доктрины высшего командования. Затем тряхнул головой, отгоняя крамольные мысли, и продолжил:

– Ладно, это было, так сказать, лирическое отступление… О деле. Мы эту схему и используем для просачивания в боевые порядки боевиков. Сегодня ночью пойдет первая группа – наша. Проверим и обозначим безопасные «дорожки», постараемся выявить огневые точки, выберем места для засадных групп. Ваша задача – подготовить на завтрашнюю ночь уже две группы, которые «зачистят» позиции, обживут их и останутся на позициях до прохождения колонны. Будут прикрывать ее огнем.

Калиниченко, делавший пометки в своем рабочем блокноте, погрыз колпачок ручки и предложил:

– Давайте и сегодня отправим с вашими ребятами двоих наших. Прапорщик Фролов служил в ДШБ гранатометчиком, участвовал в боевых действиях во время осетино-ингушского конфликта. Прапорщик Дембицкий пришел из ВДВ – разведчик еще со срочной службы. Оба надежные крепкие парни. После выхода с вами они будут знать обстановку на маршруте и завтра поведут наши группы. Так будет проще и вам, и нам.

Седой, недолго думая, согласился и попросил отправить обоих прапорщиков на базу ГСН к 20.00, объяснив, как найти место дислокации группы, поскольку подразделение разведчиков было «растворено» среди личного состава батальона инженерно-технического обеспечения.

Когда официальная часть встречи была окончена, полковник Кондратенко вновь пригласил всех к столу, выпить «на посошок». Когда выпили по прощальной и стали закусывать, Кондратенко вдруг выдал военную тайну:

– А вы знаете, почему к нашему подразделению такой особый подход? – Выдержав многозначительную паузу и не услышав предположений, он сам и ответил: – Нашему сводному отряду предстоит выполнение особой задачи – мы будем штурмовать резиденцию Дудаева. То есть – чеченский Белый дом.

Седой от неожиданности даже поперхнулся куском хлеба. Прокашлявшись и утерев выступившие от кашля слезы, он сдавленным голосом промолвил:

– Господи, какой же умник изобрел для вас эту задачу? Там ведь нет ничего, кроме каркаса здания – все раздолбано артиллерией! Там сидит сейчас, может, с десяток «духов», и то только потому, что с высоты здания простреливаются прилегающие улицы. Как правительственное учреждение Белый дом уже давно не функционирует, политическое его значение на сегодняшний день равно нулю! За что же вас так наказывают, хлопцы?

Кондратенко недоуменно пожал плечами и ответил:

– У меня информация иного плана. Политическое значение Дворца Дудаева огромно. Если мы захватим его штурмом и водрузим над ним российский стяг, война будет окончена в течение последующих суток!

– Да бред это сивой кобылы, – уже спокойнее сказал Седой. – Не вижу смысла рисковать жизнями бойцов, чтобы взять штурмом руины, пусть даже и правительственные. Но спорить не приходится, приказ есть приказ. Будем брать развалины, коль приказано. Проблема будет только добраться до этих руин через два кольца обороны «духов». А насчет победоносного окончания войны, помяните мое слово, мы здесь застряли всерьез и надолго…

Коротко попрощавшись с новыми знакомыми, Седой отправился к своим разведчикам готовить группу к ночной работе.