— Я не стал извещать директора музея о нашем визите, — говорил меж тем реставратор. — Это совершенно непредсказуемый человек! Если бы он узнал, что мы хотим увидеть определенную книгу, то вполне мог бы припрятать ее в самом дальнем углу и водить нас по своему лабиринту до тех пор, пока мы не выучим наизусть всю экспозицию.

— Этот музей построен по принципу лабиринта? — заинтересовался Иван, более внимательно разглядывая здание.

— Да. Причем с легкостью видоизменяется в зависимости от возрастных и психологических особенностей посетителей. Если сюда забредает экскурсионная группа, состоящая из школьников, конечной целью становятся поиски «Макдоналдса». Этакий бег по залам с препятствиями из шедевров и призом в конце пути за проявленную смекалку и наблюдательность. Более сознательные зрители подвергаются многократному тестированию для перехода на каждый последующий «уровень». Для стимуляции самых азартных директор хотел открыть в последнем зале казино, но ему не разрешили. Даже самые неподготовленные и равнодушные к искусству люди бывают вынуждены обойти всю экспозицию: их гонит вперед стремление найти-таки выход из этой западни.

— Но в музее могут одновременно собраться самые разные посетители, — растерялся Иван. — Под кого же тогда подстраиваться?

Реставратор уныло цокнул языком:

— Не соберутся. Посетители здесь вообще большая редкость.

— Так не лучше ли вернуть музею первозданный вид и дать людям возможность наслаждаться искусством без психологического давления и глупых аттракционов? — нахмурился Иван.

— Что вы! Тогда сюда вообще никто не придет. Между прочим, среди музеев нашей страны этот самый посещаемый. И все благодаря стараниям директора!

И тут окончательно запутавшийся Иван узнал, что люди XXII века, глотающие книги в таблетированном виде и давно забывшие, что такое театр, вовсе не нуждаются в посещении музеев: к их услугам удобные электронные каталоги, снабженные подробнейшими комментариями экскурсоводов. Четкость изображения и насыщенность цветовой гаммы зачастую превосходит оригинал, к тому же можно не только полюбоваться шедеврами, но и перекроить их в соответствии с собственным вкусом, что-то подрисовав, что-то ликвидировав, увеличив существенное и отрезав лишнее. Музеи превратились, по существу, в складские помещения, где пылятся громоздкие, неудобные в обращении полотна и скульптуры.

— Местный директор — настоящий энтузиаст своего дела. Чего только не изобретал он для привлечения посетителей! Устраивал викторины, конкурсы, даже соревнования типа «Мама, папа, я — интеллигентная семья». Снимал рекламные ролики, выдумывал скандальные истории для «желтой» прессы. Наконец, добился утверждения обязательных экскурсий в программе школьного образования, а взрослым стал попросту приплачивать за визит.

— Из каких же фондов?

— Сам рисует, он ведь художник. Посетителей мало, денег много…

— Но это же уголовное преступление!

— Преступление — это когда кому-то во вред, а у него все только на благо.

— Но если кто-нибудь узнает…

— А все и так знают. Думаете, люди бегут с этими деньгами в магазин? Нет, оставляют на память и хвастают перед знакомыми: прикинь, я побывал в настоящем музее!

Они ступили в просторный холл и остановились у турникета.

— Нужно вызвать кассира, — пояснил реставратор, нажимая на кнопку.

В турникете отворилось окошечко, и электронный голос произнес:

— Цель визита?

— Наслаждение искусством.

— Возраст, образование, профессиональные склонности?

Посетители терпеливо ответили на вопросы, и в руки им вывалилась пачка банкнот.

— Добро пожаловать! — произнес электрокассир, и турникет озарился приветливым зеленоватым свечением.

— Вперед, — скомандовал реставратор, сжимая в руке автошпаргалку с планом музея. — Мы знаем номер зала, где хранится книга. Нужно пробежать как можно больше, пока за нас не взялась программа экскурсионного обслуживания.

Однако преодолеть галереи в резвом марш-броске им не удалось: путь преградила выдвижная панель с диктофоном, экраном и множеством кнопок непонятного предназначения, и знакомый голос произнес:

— Будьте любезны поделиться своим мнением по поводу представленной в Греческом зале…

— Хватит издеваться! — не выдержал реставратор. — Я прихожу сюда уже который год и каждый раз должен отвечать на эти бесконечные вопросы. А ну, с дороги, глупая железяка, не то я расколочу тебя на запчасти!

Панель покраснела — видимо, от негодования — и оглушительно взвыла в аварийном режиме. Заработали невидимые глазу шестеренки. Проход освободился, и ошарашенные произведенным эффектом посетители увидели спешащего к ним человека с разметавшимися по плечам прядями седых волос.

— Это директор музея, — простонал заведующий реставрационной мастерской. — Умоляю, только не проговоритесь о книге, не то мы проторчим здесь до самого утра.

Директор подбежал к нарушителям спокойствия и остановился, прожигая их огненным взором. Вдруг на лице его отразилось удивление, а затем и искренняя радость:

— Акакий Сигизмундович?

— Добрый день, Феропонт Никодимович. Позвольте представить вам моего друга: Иван Иванович Птенчиков. Вы, вероятно, о нем наслышаны…

— Как же, как же: человек, возродивший интерес к «Камасутре», — просиял среброволосый директор музея и понимающе подмигнул мэтру. Иван покраснел гуще, чем адъютант начальника полиции, и почувствовал неодолимое желание провалиться сквозь землю. К сожалению, такой возможности ему не предоставили: директор уже подцепил своих гостей под белы рученьки и с силой тайфуна повлек в недра своего «лабиринта». Заведующий мастерской лишь скрипел зубами, неприметно поглядывая в план музея.

На одном из перекрестков движение неожиданно застопорилось. Не умолкающий ни на минуту директор настойчиво пытался развернуть всю компанию направо, но реставратор, повинующийся голосу инстинкта и указаниям шпаргалки, упорно тянул налево. Страсти накалялись, взгляды суровели, лбы противоборствующих покрылись испариной. Не выдержав гнетущего напряжения, Иван принял единственно возможное решение и, неожиданно для всех, рванул прямо в распахнутые двери зала Альтернативной живописи.

Учитель литературы морально подготовился увидеть нечто шокирующе-невразумительное, однако выставленная экспозиция его приятно удивила. На стенах скромно и с достоинством висели выполненные в реалистической манере сюжетные полотна. Почувствовав за спиной недовольное сопение реставратора, Иван поспешил придать своему лицу восторженное выражение и пошел вперед.

Что-то в этой «альтернативной живописи» настораживало, вызывало подсознательный дискомфорт. «Иван Грозный в ожидании рождения своего сына», — прочел Птенчиков название ближайшего шедевра. «И снова пятерка», «Застройка Помпеи элитными коттеджами»…