– Что происходит? – удивилась Ларисса.

Юноша серьезно посмотрел на нее.

– В Сурани есть поговорка: «В дождь скачет смерть». Сураняне испокон века боятся грозы. Здесь нет колодцев, так как вода в них протухает, а пить воду из болота не станешь. Таким образом, запасы питьевой воды пополняются за счет дождя. Тебе, действительно, пора идти.

Ларисса почувствовала себя неуверенной. Она, правда, была рада вернуться на корабль, где она находилась в безопасности. Уилен ни о чем не спрашивал по дороге в порт. Гром грохотал, а когда они были почти у цели, разверзлись хляби небесные. Они оба немедленно промокли. Ларисса задрожала от наступившего холодного воздуха. Уилен прикрывал как мог ее своим телом. Они оказались под козырьком магазина.

– Это скоро кончится, – проговорил он. – Это долго не бывает.

От его тела исходило тепло, и Ларисса, вопреки всему, считала нормальным принимать такое тепло. Его руки лишь защищали ее и согревали. Танцовщица вздрогнула, почувствовав напряжение юноши.

– Что это?

– Ничего, – мягко сказал он, заслоняя ее. – Не смотри туда!

Был слышен цокот копыт по мокрым камням. Звук приближался. Ларисса не выдержала и выглянула. Она увидела черный силуэт на серой рыночной площади. Огромный конь, черный, как ночной кошмар, проскакал мимо, терзая мостовую. Ларисса не успела заметить всадника. Она лишь увидела черный капюшон. Затем звук копыт был поглощен раскатами грома. Девушка была рада, что ее оградили от большего зрелища. Она видела лишь краткий эпизод.

– Его больше нет, – сказал Уилен, вежливо отклоняясь от Лариссы.

– Кого?

Юноша затряс головой:

– Не спрашивай. Хорошо, что он не остановился.

Лариссе отчаянно захотелось вернуться на пароход.

Вдруг молодой человек произнес:

– Я напугал тебя? Ты опасаешься не всадника, нет! А меня!

Из вежливости Ларисса хотела ответить отрицательно, но не смогла сказать неправду его озабоченным глазам.

– Да, – медленно призналась она, – однако я не могу сказать почему. Может быть, я поддалась сегодня панике. Пошли дальше!

Они вышли из своего укрытия. Дождь почти прекратился, они достигли гавани. Девушка многое хотела сказать, но не находила слов. Уилен чувствовал ее замешательство. Неожиданно он как будто принял решение. Он снял с шеи туго сплетенные бусы. Они были сделаны довольно грубо, и в них были вплетены корни неизвестного растения. Прежде чем она успела возразить, он надел бусы ей на шею.

– Они будут охранять тебя. Носи их всегда, пожалуйста.

Ларисса ощупала бусы. Она вспомнила предупреждение Дюмона в отношении подарков от незнакомых. Но сегодня вечером она опасалась именно Дюмона, а не Уилена. А бусы не могли ей повредить, будь они волшебными или нет.

– Спасибо, – просто сказала она, впорхнув на сходни, не оглядываясь.

На корабле она прошла в свою каюту. Заперла за собой дверь и стала готовиться ко сну. Она взбила подушки и натянула одеяло на голову.

Однако молодая танцовщица не заснула до тех пор, пока не появились первые лучи солнца.

* * *

Марсель покидал «Двух зайцев» бранясь. Дождь готовился весь день, и он должен был приготовиться. Тем не менее, он оказался не в той части города, когда…

Сердито музыкант завернулся в накидку, не забыв о драгоценной флейте. Тонкая ткань накидки не предохраняла его от сырости, он промок. Марсель прижал к груди футляр с флейтой.

Он спешил? нервно оглядываясь и ступая по глубоким лужам. Его дом был прямо на дороге, ведущей от «Упреков Джея». Он дошел до рыночной площади. Он обрадовался, увидев вывеску, скрипящую на свежем ветру. Он почти смеялся:

– Клянусь бакенбардами Буки, я сделаю это.

В это мгновение он услышал цоканье копыт.

Его сердце спазматически сжалось, и он чуть не выронил флейту. Марсель перешел на рысь, затем побежал еще быстрее. За спиной развевалась накидка. Безуспешно он пытался успокоить себя: лошадей держат и другие, не только ОН… Может быть, люди просто добираются домой, совсем как он сам.

Мелодичный звук копыт нарастал. Конь перешел на галоп. Послышались другие – незнакомые – звуки.

Футляр с флейтой упал на мостовую, когда протянутая рука дотянулась до горла Марселя.

Для капитана Дюмона это был очень неудачный вечер.

Молодой человек не обязательно указал неправильный путь по Старой Кипарисовой Дороге. Но Дюмон не смог найти свою воспитанницу. Битый час провел он, поочередно посещая бордели, задавая вопросы и не получая никакой информации. Некоторые женщины ему понравились, но у него не было настроения воспользоваться их услугами. Удостоверившись, что Лариссы здесь нет, он подумал, что она вернулась на пароход.

В полночь он сердито поднялся по сходням. Вахтенный Калеб имел для него сообщение:

– Вас ожидает посетитель, сэр. Он назвался Лондом, сказал, что у него срочное дело.

Капитан рассеянно поглядел на съежившегося Калеба, юнца, не знавшего бритвы:

– Он сказал, когда вернется? Калеб смешался:

– Он… он не выходил. Он настоял на том, что будет ждать вас в вашей каюте. Мне он не понравился, сэр. Весь закутанный. Я так и не видел его лица.

– Ладно, Калеб, – нахмурился Дюмон. – Я займусь им.

Однако прежде всего капитан хотел проверить, как обстоят дела с Бринном. Он надеялся, что горячая ванна и обед, приготовленный Броком, успокоят матроса. В испуганном мозгу Бринна таилась информация, которая Дюмону казалась интересной.

В коридоре он натолкнулся на Драгонейса. Опять вокруг него были стружки. Из его чурки получалось нечто похожее на летучую мышь.

– Какие проблемы?

– Никаких проблем, – ответил старший помощник. – Брок дал ему обед. Бринн успокоился немного. Он попросил бумаги, перо и чернила.

– Странно. Он едва может читать. Полуэльф улыбнулся:

– Он настаивал. Я попросил дать ему то, что он просит. С тех пор было тихо. Я думаю, ему надо побыть наедине с самим собой.

– Нам повезет, если он заснул. Ладно, посмотрим, что мы вытянем из него, – капитан застучал в дверь: – Бринн, это капитан. Я пришел посмотреть на тебя.

Ответа не последовало. Дюмон дал знак Драгонейсу. Тот спрятал свою поделку в карман и достал ключ от всех дверей. Дверь открылась, и Дюмон заглянул в темноту.

Ванная комната, в которой находился Бринн, была приспособлена для стирки тонких вещей, принадлежавших Лариссе и Касильде. Одна ванна предназначалась для стирки, другая для полоскания. Здесь мылся и сам капитан, иногда позволяя принимать ванну другим. Матросы довольствовались купанием в реке.