Глаза Алана заблестели, когда он поцеловал мои половые губы, а затем сунул внутрь свой язык. Он склонился надо мной сбоку, позволив моей руке расслабленно поблуждать по его бедру. Его хуй начал твердеть, когда мои пальцы сомкнулись вокруг него. Алан казался невероятно довольным, приподнявшись, он ткнул болтом прямо мне в лицо. Я стала поглаживать себя, сосредоточив взгляд на его члене. Он попросил меня сделать ему минет. Я взяла его мужское достоинство в рот и обвела языком. Алан застонал и я принялась отсасывать. Когда я резко высвободилась и попросила его засунуть свой стояк мне в дырку, то заметила, что ряд офисных сотрудников бросили свою работу и смотрят на нас через окно спальни. Осознав, что у нас есть аудитория, я возбудилась и спустя несколько мгновений кончила. Я позволила Алану подергаться на мне еще несколько минут, затем швырнула моего непотребного партнера на спину и выебла его до полного изнеможения.

Приводя в порядок мою одежду, я выглянула из окна. Белые воротнички торопливо отскочили к своим компьютерам, старательно избегая моего взгляда. Алан расправлял простынь и покрывала, полный решимости оставить квартиру в том виде, в каком мы нашли ее, невзирая на тот факт, что ее владелец вряд ли туда вернется. Мне был устроен скоростной тур по городскому центру Данди. Улицы, перекрытые для транспорта, дали возможность ознакомиться с некоторыми чрезвычайно уродливыми торговыми рядами. Хиллтаун обладал большей цельностью, но невзирая на его расположение на возвышенности и привлекательную в целом ауру, этот район был явно несостоятелен в качестве психогеографической доминанты города. После Хиллтауна наша прогулка по Данди продолжилась броском к вершине Ло Хилла, на которой мы провели десять минут, обозревая окрестности. Возвращение к нашей машине мимо Невергейтского Центра заставило меня высоко оценить Абердин и его знаменитого архитектора Арчибальда Симпсона. Город, ставший мне домом, был способен сохранять достоинство в эпоху нарастающего потребительства и засилия вульгарного популярного искусства.

Некоторые темы заставляли Алана хранить молчание, наверное, он просто не считал нужным высказываться. Как только мы приехали в Замок Эдзел, я попыталась разобраться в этом, спросив о его любимых книгах, десятке или двадцатке лучших. Алан был оскорблен, ему не было интересно излагать свою точку зрения или составлять какие-то списки, это самым банальным образом отвечало бы запросам исследователей рынка и масс-медиа. Через проход в живой изгороди мы проникли в английский сад Эдзела, шедевра ренессанса, побеспокоив фазанов, помчавшихся в соседние поля. В развалинах замка можно было найти некоторые прекрасные символы, высеченные на стенах. Я записала, что мы видели Сатурн, Юпитер, Марс, Солнце, Венеру, Меркурий и Луну. Настроение Алана улучшилось, и я поняла, что нащупала нечто, когда спросила его о писателе К.Л. Каллане. Мой спутник считал, что опубликованные в издательствах работы Каллана пострадали от излишнего уважения к литературной эстетике, а вот труды писателя, публикуемые за свой счет, более эксцентричные и обруганнные критикой, Алан, разумеется, оценивал очень высоко. В частности, как я уже знала, Алан был без ума от документального произведения под названием “69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой”. Мне довелось услышать об этом тексте значительно больше в последующие дни. Но сейчас я не должна забегать вперед. К этому моменту я еще не прочитала книгу Каллана, которую Алан подарил мне несколькими днями ранее.

Проглядывая мои заметки, я нашла трудным свести все воедино, в точности так, как оно происходило. Если мне не изменяет память, мы поехали через Феттеркэйрн к ресторану “Клаттерн Бриг”. Джордж и Ина, владельцы этого заведения, предлагали внушительные порции по низким ценам, их вегетарианские кушанья обладали сюрреалистическим качеством пабовой жратвы. Мои “весенние рулеты” были поданы с кисло-сладким соусом на большом ложе из риса. К этой огромной деревянной тарелке также прилагалось немного салата и массивная порция чипсов.[6]Из “Клатеррин Бриг” мы поехали в Центр Грассика Гиббона в Арбутнотте. Когда мы обозревали перья, монеты и халаты, принадлежавшие давно умершему писателю-мудозвону Льюису Грассику Гиббону, наше безразличие граничило с презрением

Вместо того, чтобы отправиться из Арбутнотта прямо домой, мы заскочили на пляж в Инверберви. Нашей следующей остановкой было Храмовое кладбище в Мэрикалтер. Мы не собирались бесцельно шататься там по берегу Ди, поскольку Алан был крайне заинтересован в исследовании связи этого места с королевским домом. Его одержимость Мэрикалтером развилась после того, как он прочитал “Храм и Ложу” Майкла Бэйгента и Ричарда Лея. По крайней мере, мне он сказал именно так. Тем не менее, когда дело дошло до обсуждения книг, Алан стал делать весьма двусмысленные заявления, откровенно наслаждаясь этим. Неискушенный человек мог воспринять как похвалу то, что Алан говорил о Бэйгнете и Лее, я же, будучи уже достаточно хорошо знакомой с его modus operandi, понимала, что его высказывания о самых диковинных теориях, связанных с Вольными Каменщиками, были не столь уж таинственным и утонченным образчиком сатиры.

Кладбище было обнесено стенами и располагалось прямо за деревенским отелем. Когда мы приехали туда, в наше поле зрения не попало ни одно человеческое существо. Рука Алана обхватила мою талию, и он сжал меня в своих объятиях. Он поцеловал меня в щеку, потом в губы. Мое воображение вспыхнуло, игры Алана становились всё более разнузданными и откровенными, отодвигая все прочие обстоятельства на второй план. Его руки проникли под мою блузку и начали щупать возбужденные груди. По мере того, как Алан становился более страстным, во мне росли вялость и податливость. Он поднял мою юбку и обнажил для обозрения бедра и роскошный пучок волос, казавшийся уютным гнездышком в сладострастной точке их соединения. Он повалил меня на спину, содрал трусики и расставил мои ноги. Затем разделил мягкие влажные складки моей кожи своими пальцами. Он сунул средний палец в мой любовный проход, и я начала извиваться от удовольствия. Вскоре место пальца Алана занял его член. Он вогнал его внутрь, и всё моё тело пронзила дрожь наслаждения. Мы оба быстро кончили. За несколько секунд привели в порядок одежду и удалились.

Я припоминаю, что покинув кладбище, мы поехали в отель Мэрикалтер и выпили там кофе. Алан заплатил, и, насколько я помню, цена меня ужаснула. Оглядываясь назад, очень трудно расставить все по порядку, мои собственные воспоминания стали спутанными благодаря тому, что рассказывал мне Алан, и тем инцидентам, о которых я читала позже в его книгах и дневниках. Я уверена, что мы пошли на кладбище до того, как поехали в отель, но не уверена, очутились ли мы в Мэрикалтере раньше чем в Портлефене. В любом случае, в какой-то момент перед тем, как направиться назад к Гранитному Городу, мы посетили четыре каменных круга к западу от Портлефена. Крейгхэд Бэйдентой стал первой остановкой в нашем списке. Эта часто посещаемая туристами фермерская земля принадлежала людям, владеющим сворами охотничьих собак. Мы постучали в дверь, и поскольку все собаки были уведены с поля в псарню, очень дружелюбная женщина устроила нам экскурсию к камням. Круг навевал приятные ощущения, вздымающаяся насыпь делала это место особенно заманчивым для ебли на свежем воздухе — хотя шанс заняться там сексом весьма небольшой, принимая во внимание, что вокруг почти постоянно рыскают собаки. Поблагодарив нашу спутницу за то, что она поделилась с нами знаниями об этом месте, мы спустились вниз с холма и через промышленный район направились к Кэйрнвеллу. Это булавовидное кольцо камней было передвинуто на несколько сот ярдов, чтобы придать хоть какой-то шарм безликой промышленной территории. Алан таскал Дадли на своей спине к обоим этим кругам.