Меня опекали лишь два мутанта и Брыхх. Остальные нео занимались своими делами. Можно попробовать сбежать. Если резко вырваться из захвата, оттолкнуть одного из охранников, перемахнуть прямо через костер и нырнуть вон в тот пролом, то есть шанс скрыться в темноте.

Я напружинился, готовясь к рывку. Но внезапно резкая головная боль пригвоздила меня к земле. Мозги словно ошпарили кипятком, а потом начали поджаривать на медленном огне. Я закричал и забился в лапах охранников.

– Вот так, понял, мясо? Даже не надейся сбежать, – раздался за спиной знакомый голос. Тот самый, что заставил нео благоговейно замолчать.

Передо мной возникло странное создание. Небольшого росточка плюгавенькое существо с абсолютно лысой головой и тщедушным тельцем. В неверном свете костра это тельце напоминало тонкое полено с четырьмя сучками. Два сучка потолще использовались для ходьбы, а два других играли роль рук.

Лицо, если его вообще можно назвать именно так, тоже выглядело более чем странно. Безгубый рот – словно уродливая щель. Над ним обычный человеческий нос с аристократической горбинкой, как на портретах великих военачальников прошлого из старинной книжки. На месте глазниц шевелились какие-то смешные не то отростки, не то щупальца.

Хотя один-единственный глаз у этого монстра все же был – овальной формы с вертикальным «змеиным» зрачком, он торчал посреди лба и, казалось, смотрел мне прямо в мозг, вызывая жгучую боль.

Сучковатые ручонки странного существа сжимали мой «Феникс».

– Ты кто? Шам? – прохрипел я. Догадаться было несложно.

– Я твой хозяин и повелитель! – отрезал мутант.

– Это вряд ли… – Я постарался сплюнуть ему под ноги, но во рту почти не было слюны, так что плевок вышел чисто символическим.

И все же мой поступок не на шутку разозлил шама. Он приблизился ко мне почти вплотную. Теперь его лицо оказалось на уровне моего лица. Глазные щупальца мутанта почти уткнулись в мои ресницы.

Мне показалось, что в мозг вбивают раскаленный прут, и с каждым ударом он проникает куда-то внутрь моего существа. От боли я почти терял сознание. Но теперь болело не только тело. В душе возникло непонятное чувство. Даже не чувство, а настоящая душевная мука. Мне было невыносимо стыдно за самого себя, за то, что я человек, что меня родила обычная женщина и что я посмел не покориться этому прекраснейшему существу – величайшему из всех, кого мне доводилось встречать…

– Так кто я? – требовательно переспросил шам.

– Хозяин и повелитель…

Неужели это я сказал? Во мне сейчас словно жили два разных человека. Один готов был падать ниц перед шамом и выполнять все его приказы, а второй – настоящий я – пытался сопротивляться изо всех сил. Этот второй хотел крикнуть: «Ты тварь и мутант! Жалкий уродец!» – но слова так и не сорвались с непослушных губ.

Шам несколько мгновений внимательно сканировал мое лицо, а потом удовлетворенно кивнул:

– Хорошо. Будешь знать свое место. Такие ничтожные мутанты, как ты, годятся только на корм этому скоту.

Он указал на моих охранников-нео и Брыхха. Те никак не отреагировали на оскорбительный выпад. Скот так скот. От шама они были готовы вытерпеть что угодно.

Моя головная боль внезапно утихла. Пропало и навеянное шамом наваждение. Им на смену пришла опустошающая усталость – видно, у измученного ментальными атаками организма наступила разрядка.

Но и сам сучковатый уродец тоже явно подустал. Его плечи ссутулились, а глазные отростки обессиленно повисли. Не знаю, как остальные шамы, но этот, похоже, не мог давить на мозги слишком долго – силенок не хватало. Да и на расстоянии, видать, у него плоховато получалось. Мог только усталость внушать. А для серьезного ментального удара ему требовалось подойти очень близко.

Там, в проулке, в самом начале сражения он боялся к нам приближаться – опасался, что свои же союзнички и затопчут в пылу боя. А потом, похоже, осмелел – приблизился и долбанул Кирилла так, что тот сознание потерял. Кстати, Захар тоже, вполне возможно, на его совести…

– Какой умный хомо, – в голосе шама послышалась издевка. Он прочел мои мысли и ответил на них: – Захар – это который с двумя мечами был? Да. Пришлось мне его придержать. А то горяч больно. Он бы всех моих нео в одиночку перебил.

Брыхх попытался что-то протестующе зарычать, но шам заткнул его одним мановением руки и продолжил:

– А про второго, про которого ты думал… Кирилл, да? У него мозги спеклись. Я ему хорошо так вломил. От души. Отныне он, если и очнется, то слабоумным дурачком. Как у вас таких называют? Блаженный… – Глазные отростки шама злорадно встопорщились.

– Врешь, гад! – убежденно откликнулся я. – Это ты точно врешь. У тебя на такое силенок не хватит! Вон мне ты тоже мозг вынес, причем даже дважды, а ничего, соображаю.

– Тебя я лишь слегка долбанул. Пощадил, потому что ты мне нужен живым и здоровым, – пояснил шам. – А братца твоего в полную силу бил.

– Все равно Кирюху в Кремле обязательно вылечат. У нас знаешь какие врачеватели? Уж помощнее тебя будут, – гнул свою линию я.

Шам досадливо поморщился, теряя ко мне интерес, и принялся рассматривать мой меч, заботливо убранный в ножны. Их, видно, сняли с меня вместе с кольчугой. Как и подсумок со всякими полезными мелочами вроде лечебной бересты. Не забыли отобрать и пистоль. А вот засапожный нож, кажется, просмотрели…

Я постарался прогнать мысли об оружии прочь, чтобы шам их не учуял. Поздно…

– Брыхх, у него в обуви что-то есть. Проверь, – рассеянно пробормотал сучковатый уродец.

– Щас, – нео быстренько выполнил приказ.

Я и глазом не успел моргнуть, как лишился последнего оружия.

Шам в нашу сторону не смотрел, продолжая внимательно рассматривать мой «Феникс». Его можно было понять – такое оружие встречается нечасто. Мало того что клинок выкован из превосходного металла, так еще и внешне меч хорош – с витой резной крестовиной и изображением феникса на рукояти. Силуэт птицы выполнен на овальном вкладыше из червленого серебра и смотрится очень солидно. Крылья феникса раскинуты в стороны, будто в полете. Перья сделаны из чистого золота и горят, точно пламя. Оно и правильно – феникс ведь огненная птица и есть. Согласно легендам, она способна возрождаться из пепла.

– Интересно… – тихонько бормотал шам себе под нос. – Похоже на герб… Птица в овале… Золото с серебром… Да, точно, герб. Небось старинный клинок-то… Забавная вещица. Уверен, на Базаре в Чагино за нее много чего дадут. Есть там любители таких вот штук…

– Хог, глянь, – внезапно подал голос Брыхх. – У хомо на руке рисунок. Такой же, как на железяке.

– Где? – Шам, которого назвали Хогом, с интересом уставился на мою татуировку.

Она у меня с шести лет. Отец собственноручно наносил ее тонкой костяной иглой, а потом вводил в проколы черную несмываемую краску. Птица феникс с раскинутыми крыльями в обрамлении овала. Точь-в-точь как на рукояти меча. Такая же наколка была и у отца, и у деда. Есть она и у Кирилла с Егоркой. Наш фамильный герб. У матери его, правда, не было. Батя говорил, что этот знак должен передаваться только по мужской линии, уж не знаю почему.