Я нетерпеливо дернул плечом. Теперь, когда до Кремля рукой подать, во мне с новой силой вспыхнула надежда. А вдруг еще не поздно спасти Алёнку? Вдруг чудо-лекарство из танка все же подействует?..

– Дан, ты придешь? – переспросил Кощей.

– Посмотрим, – коротко ответил я.

– Придешь, – хохотнул он и многозначительно кивнул на «Феникса». – Тебя теперь любопытство будет крепко за горло держать.

Я не ответил. Тайны, бункеры, ключи – это все потом. Сначала надо спасти Алёну…

* * *

Дальше для меня было все как в тумане. Будто внутри постепенно натягивалась тугая струна беспокойства и страха, готовая вот-вот лопнуть. От переживаний за Алёнку я едва не спятил. Как в бреду, гудел в клаксон перед массивными воротами Кремля. Их открыли почти сразу – дозорные на стенах увидели наше приближение загодя и успели доложить воеводе.

Знакомые лица, искренняя радость от моего возвращения и удивленные вопросы по поводу моих спутников слились в одну безостановочную карусель. Я машинально отвечал что-то, а в голове стучала лишь одна мысль: «Танк… Мне надо к танку…»

Кажется, я кричал это вслух. Умолял, просил. А сам все смотрел на Алёнку, на то, как ее кожа покрывается блестящей красной корочкой. Она окутывала ее словно кровавый лед.

Девушка так и не пришла в себя, и я уже не мог понять, жива она или мертва.

А потом мне дали-таки разрешение – сам князь вышел и повелел пропустить к танку.

«В командирское кресло ее сажай», – подсказал Лёнька.

Едва я усадил Алёну, как из подлокотников вынырнули гибкие механические щупальца. Одно из них плотно прижало предплечье девушки к ручке кресла, а второе, со шприцем на конце, сделало ей укол.[18]

Сделав свое дело, щупальца исчезли, и тут же загорелся один из экранов. По нему побежала светящаяся надпись: «Наноблокада установлена. Началась интоксикация организма. Нужна госпитализация».

Я не понял ни слова, хотя раз за разом читал и перечитывал надпись с упорством идиота.

«Да успокойся ты! Приди в себя! – Лёнька больно выкрутил мне ухо. – Жива твоя ненаглядная. Жива! Теперь ее надо в лазарет. Пройдет время – поправится».

Я посмотрел на Алёну. Она по-прежнему находилась без сознания, но красная «ледяная» корочка на ее теле начала потихоньку бледнеть.

* * *

Вечером следующего дня мы с Лёнькой стояли на крепостной стене и глядели на заходящее солнце.

За прошедший день я переделал целое множество дел. Доложил в подробностях обо всем князю и боярам и, самое главное, наведался в лазарет.

Кирилл выжил, не тронулся рассудком и не превратился в овощ. Так я и знал, что у Хога ни на что серьезное силенок не хватит. Правда, брата мучили сильные головные боли, но лекари обещали, что это временно, и уже к следующей луне он пойдет на поправку.

Яшке и Алёне тоже требовалось время и покой до полного выздоровления.

Девушка была очень слаба, но улыбалась мне и держала за руку, когда я сидел возле ее постели. Кажется, о своих словах, сказанных около руин нео, она абсолютно не помнила. Я тоже не приставал к ней с выяснением отношений. Пускай сперва поправится, а там будет видно.

К исходу дня Лёнька позвал меня на крепостную стену, дескать, полюбуемся закатом. Но мы оба понимали, зачем поднимаемся по деревянным ступеням на галерею боевого хода…

Закат сегодня выдался изумительным на диво. Небо в кои-то веки скинуло саван серых туч. Огромное, раздобревшее солнце медленно проваливалось за горизонт. Воздух был свеж и хрустален, как чистейшая вода из подземного родника.

«Эх, хорошо…» – в желтых осьминожьих глазах-плошках плясали красноватые отблески заходящего солнца, а мне вдруг показалось, что это кровь…

«Лёнь, а штык-то твой потерялся. Вернее, остался в лагере нео», – еще ни разу в жизни я так не радовался тому, что потерял любимое оружие.

«Ну вот. Кому доверили, а? Эх, Данька-Данька, тебе можно только ложку доверить. И то потеряешь. Станешь потом лаптем щи хлебать», – с деланым раздражением попенял мне Лёнька.

Я вздохнул. Ужасно трудно общаться с существом, которое читает все твои мысли и чувства. Ну ничего-то от него не скрыть. Поэтому наш диалог получился донельзя фальшивым. Мы пытались обмануть сами себя.

«Ладно, Богдан, – бывший кио стал серьезным. – Давай начистоту. Мы оба все понимаем, поэтому обойдемся без истерик и ненужных слов. Я ухожу. Больше за тобой присматривать не нужно. Ты здесь в безопасности, среди своих. А вот мне тут не место».

«Подожди хотя бы пару деньков, – попросил я. – Уйдем вместе».

«И куда это ты, интересно, собрался? – разворчался бывший кио. – К Кощею небось?»

«Куда ж еще? Во-первых, надо отдать ему должок. Он как-никак мне жизнь спас. А во-вторых, бункер…»

«Охота посмотреть, что там?» – ехидно поинтересовался осьминог-телепат.

«А тебе разве нет?» – в тон ему откликнулся я.

«Да не особо, – с деланым равнодушием ответил Лёнька. – К тому же опять придется возиться с тобой, вытаскивать из всяких передряг…»

«Так что, идем?»

«Ну ладно. Так и быть, пригляжу за тобой еще немножко. Но с одним условием…»

«Каким?» – Я улыбался во весь рот.

«Сперва заберем у нео мой танталовый штык».